Была ли неизбежна перестройка в конце 80-х годов , или страна могла начать развиваться по другому пути? Что это, революция или эволюция ? На эти и другие вопросы ответили доктор исторических наук и общественный деятель Александр Шуби н и писатель-документалист Олег Мороз в ходе организованной Фондом Егора Гайдара и Вольным историческим обществом дискуссии «Перестройка. Победа или поражение?» Вел беседу журналист и историк Николай Сванидзе . «Лента.ру» записала основные тезисы выступлений ее участников.
Александр Шубин:
У перестройки был определенный проект, и он, конечно, потерпел поражение. В чем этот проект состоял? СССР представлял собой городское индустриальное общество, способное двигаться дальше, что мы видим сейчас на примере западных стран. Они, конечно, основаны на капиталистической модели, но ведь их общество городское, индустриальное, и в них удалось выработать ряд идей по усилению стимулирования экономики. Наш социум был среднеразвитым, мы не шли впереди планеты всей, но следовали по общему пути и уперлись на нем в некий барьер, который можно либо взломать с помощью революции, либо перелезть. В него также можно уткнуться и начать метаться.
Идеи перестройки вырабатывались уже при Андропове, они буквально витали в воздухе. Тот же Григорий Романов и даже Егор Лигачев , ставший впоследствии символом реакции, - все они потом говорили, что выступали за материальное стимулирование и прочие замечательные вещи, которые теперь многие ругают.
Тогда был выдвинут проект демократического социализма, нечто среднее между Швецией и Швейцарией. Предполагалось преобразовать СССР в социальное государство, но с рыночной экономикой, государственным регулированием и самоуправлением. Мы знаем, что это не получилось, и в этом отношении перестройка потерпела поражение. Шведская модель может возникнуть только при исчерпании возможностей капитализма. Шведы начали свои реформы в период Великой депрессии, когда капитализм дал колоссальный сбой.
СССР перегнул с развитием того, что на Западе называют социальным государством и государственным регулированием экономики. Советскому Союзу для преодоления этого барьера необходимо было двигаться в противоположном направлении, ослаблять эти узлы, потому что завинчивать гайки дальше было некуда. Крестьянства, которое можно ограбить, не осталось, даже в деревне крестьяне просто превращались в рабочих, а городское население поди ограбь, оно же начнет саботировать и разваливать промышленность. Поэтому другого выхода, кроме перестройки, просто не было.
Для дальнейшего движения существовал только один ресурс - креативность. Его генерируют средние слои населения, и они должны быть заинтересованы в том, чтобы создавать новые технологии, причем сетевого типа. Например, Кремниевая долина начала развиваться не благодаря решению Партии и правительства, а потому что назрела такая социальная ситуация.
Почему же перестройка потерпела поражение? Можно сказать, что проект был утопическим. Но ведь у шведов как-то все получилось, и у швейцарцев тоже. Есть другая точка зрения: это была революция, а революции иногда терпят поражение. Сначала эта революция развивалась примерно как в бурные 60-е на Западе, с тем же набором идей, с самоуправлением, гражданским обществом и движущими силами. Эти силы сейчас стало модно называть креативным классом, а в СССР их просто называли интеллигенцией. В общем, это была, прежде всего, революция интеллигенции.
Но интеллигенция была движущей силой и на Западе в 60-е, и у нас. У них из этого что-то вышло, а у нас - нет, и в результате мы перешли на другой путь революции, связанный с копированием форм западного общества (что было больше характерно для постперестроечного периода). Хорошо это или плохо? Уже во время перестройки говорили, что если мы пойдем этим путем, то придем не на Запад, а в общество третьего мира. Я думаю, многим людям такая идея нравится, но это уже другой проект, другая история. Все это было возможно и без Горбачева, потому что очень широкие круги интеллигенции и номенклатуры уже были заражены этими идеями.
Олег Мороз:
Был ли у России другой путь в конце 1980-х годов? Был - либо закручивание гаек, либо демократизация, поскольку экономика падала, а в СССР в таких случаях привыкли закручивать гайки, чтобы подавлялся протест. Примерно в такой же ситуации находимся мы сейчас, и наш руководитель избрал недемократический путь.
Перестройка была невозможна без Горбачева, и я считаю, что ее начало было достаточно случайным явлением. Андропов поручил реформы двум людям - Горбачеву и Рыжкову. Если вы представляете себе, кто такой Рыжков, то поймете, мог ли он заменить Горбачева и какие реформы бы проводил. Вообще, в России почти всегда все зависит от одного человека, а мы с вами можем только ушами хлопать и смотреть, иногда поддерживая, иногда робко протестуя.
Отношение к событиям перестройки постоянно меняется. Этот процесс, конечно, политический, потому что у нас официальная история является частью пропаганды. Если начальник говорит, что надо гордиться своей историей, то официальные историки берут под козырек и начинают гордиться. Гордиться можно и уголовником Иваном IV, и коммуно-фашистами Сталиным и Лениным. Раз приказали, надо гордиться. У СССР, начиная с момента его создания, не было никаких шансов на жизнь. Он представлял собой искусственное, нежизнеспособное создание, что было ясно как за рубежом, так и кое-кому в самой России.
Перестройка, на мой взгляд, была первым этапом великой антикоммунистической революции. Это самое светлое время в истории XX века, а, может быть, и в истории всей России. У перестройки было два этапа: Горбачев и Ельцин. Эпоха Горбачева-Ельцина стала революцией, которая привела к смене общественного строя. Был социализм, стал капитализм. Горбачев пытался что-то делать, но не понимал, что именно. Все разговоры о новом мышлении и создании социализма с человеческим лицом не вели ни к какому результату, пока не возник Ельцин, и он, кстати, тоже появился благодаря перестройке. Без Ельцина не было бы второго этапа этой революции.
Поэтому 90-е годы являются продолжением перестройки. Ее автор Горбачев считает, что это поражение, что Ельцин и Гайдар все сломали, мол, мы бы постепенно делали эти экономические реформы, которые они начали осуществлять слишком быстро, и все прошло бы тихо, мирно и безболезненно. Но это очень наивный взгляд - кто бы ему дал необходимые, по его мнению, 30 лет?
Продолжение перестройки было сохранением тех реформ, того движения к свободе, которое начал Горбачев. Все это было продолжено, за исключением одного: он не знал, что делать с экономикой. В начале перестройки экономика падала, не могла расти. Как только Горбачев объявил гласность, свободу и прочее, все начали разбегаться в разные стороны, нарушилась экономическая дисциплина. Единственный шанс ему дали Явлинский и команда с их программой «500 дней». Он тогда очень обрадовался, что, наконец, начинается настоящая перестройка, все расписано на 500 дней: либерализация, приватизация. Но потом испугался, дал задний ход и почти ввел войска в Москву, вместо того чтобы продолжать эту программу.
Разговоры же о шведском социализме возникли в очень смешной ситуации. Реформы Гайдара не были каким-то уникальным явлением: в 20-25 странах делали то же самое, но делали решительно, быстро, сжимая все три-четыре-пять властей в один кулак. Народ терпел, понимал, что иначе не получится. Все это было известно, прописано в учебниках, и Гайдар все делал так же. Его польский друг-реформатор Лешек Бальцерович, который на два года раньше провел подобные реформы, сказал ему: «Как только ты начнешь реформы, все тебя возненавидят».
Впервые речь о шведском социализме зашла, когда Хасбулатов и компания в Верховном совете на съезде гнобили Гайдара. Они не понимали, что такое инфляция, дефицит бюджета, зачем с этим нужно бороться. Хасбулатов выдвинул тезис, что Гайдар строит капитализм по американскому образцу, а надо - по шведскому. И все так обрадовались, что у них нашлась научная основа для борьбы с этим негодяем Гайдаром. На самом деле никто из них не знал ни что такое шведский социализм, ни что такое американская модель.
Александр Шубин:
Теоретически Советский Союз не мог существовать, но он существовал. Не мог Горбачев заниматься экономикой, но экономика росла. Спор о росте и падении экономики между экономистами и публицистами был бурный. Все пересчитывалось, и советские статистики, освободившись от злостного коммунистического режима, совершили переворот в науке, выпустив в 1991 году абсолютно свободный от цензуры сборник «Народное хозяйство. 1990 год». Только в 1990 году экономика страны начала падать, и они доказали это с цифрами в руках, которые никто пока оспорить не может. В сборнике были подсчитаны натуральные показатели, а не статистика в рублях.
Поэтому та экономика росла, в том числе и благодаря реформам, которые проводились при Горбачеве. Действительно, первоначально хозрасчет дал всплеск производственной активности, и регулируемая экономика сначала работала. Другой вопрос, почему перестройка надломилась. «500 дней» нас бы не спасли, даже Гайдар этот план ругал и указывал на несколько пунктов, которые необходимо было обязательно пересмотреть. В нем предусматривалось замораживание перехода к рыночным отношениям на длительный срок, в то время как переходить к ним нужно было немедленно.
Сюда стоит добавить и кооперацию, сделавшую очень серьезный вклад в ВВП на этапе 1986-1988 годов. У этой реформы, конечно, были огромные недостатки, и принято Горбачева за нее ругать - в те годы я его тоже ругал. Сейчас же я не понимаю, где были остальные, которые предлагали, не переходя к достаточно гибким политическим формам, резко повысить цены. Не получили бы мы в результате этого просто гражданскую войну?
Что касается конкретики проведения реформ, то с 1985 по 1988 год они проводились по андроповскому пути. Некоторые любят говорить: «Почему мы не пошли по китайскому пути?» Я в таких случаях спрашиваю, где у нас было взять столько китайцев? К тому же, мы находились на другой стадии общественного развития, и у них еще, я думаю, перестройка впереди. Наконец, мы проводили авторитарную модернизацию, которая зашла в тупик. К 1988 году стало ясно, что средний слой общества в достаточной степени не осваивает средств, вливаемых в экономику. Это и разорило бюджет - 120 миллиардов рублей потратили на модернизацию экономики, а стимулирующих общественных отношений, без которых это просто невозможно, не было.
В итоге мы зашли в тупик, начали искать вариант в очень тяжелых условиях, нашли не лучший, после чего Гайдар возглавил развал СССР. Он был неизбежен по причине неудачи перехода от зрелого индустриального общества к элементам постиндустриального. Поэтому с тех пор мы шли только назад, и идем до сих пор.
У стран Прибалтики, в отличие от России, получилось в 90-е годы осуществить реформы. Они были удачны не только из-за сильной власти, им помогали другие страны. Европа, Соединенные Штаты, мировые финансовые институты могут переварить несколько небольших государств, чтобы создать определенное геополитическое пространство с общими правилами игры. Переварить Советский Союз им было не под силу. Горбачев бегал за помощью, а ее ему не давали, Гайдару обещали, но тоже не дали. Такие реформы, «шоковую терапию», успешно без помощи извне провести нельзя.
Олег Мороз:
Главная ошибка Горбачева заключается в том, что он остановился в тупике перед рыночными реформами и боялся потерять власть. Закон об индивидуальных предприятиях, кооперативах - это все мелочи, неспособные поднять экономику и остановить ее падение.
В России народ не захотел понять суть реформ и терпеть их, потому что нас 70 лет воспитывали согласно коммунистической идеологии. В результате получились нахлебники, которые ждали и ждут, что государство их всем обеспечит, лишенные инициативы, не знающие, что такое частная собственность, конкуренция. В других странах социализм, эта коммунистическая яма, был гораздо менее выраженным.
Александр Шубин:
На мой взгляд, марксистские штампы о том, что социализм-коммунизм и капитализм - это два мира, между которыми нет ничего общего - очень натянутая концепция. Эти индустриальные общества во многом похожи. Состоявшийся переход был не столь грандиозен и, может, произошел не в том направлении, в котором бы нам хотелось.
Перестройка была ранней революцией, несовершенной. Задачи перехода от зрелого городского индустриального общества к какой-то следующей фазе развития решались в мире вообще впервые, и в этом заключается ценность ее опыта. Мы должны изучить проект перестройки и понять, почему он провалился, тогда мы сможем двигаться вперед, а не назад.
- Расскажите об этом своим друзьям!
ПУБЛИКАЦИИ ДЛЯ ТЕХ, КТО СЛЕДИТ ЗА ДОХОДАМИ И РАСХОДАМИ
В марте 1985 года Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран самый молодой член Политбюро М.С.Горбачев. В апреле под его руководством состоялся очередной Пленум ЦК КПСС, с которого начинает отсчет период крупнейших политических, экономических, идеологических и социальных потрясений в самой большой стране мира.
Этот период продлился 7 лет и вошел в мировую историю как «Перестройка».
Характер перестройки определялся стремлением реформировать советское общество, которое к началу 80-х гг. оказалось в глубоком социально-экономическом, политическом и духовно-нравственном кризисе.
Производительность труда составляла треть от американской, в сельском хозяйстве - менее 15% к уровню США. По объему потребляемых надушу населения товаров и услуг СССР занимал 50-60 место в мире. По уровню детской смертности СССР находился на 50 месте в мире, после Маврикия и Барбадоса, по средней продолжительности жизни - на 32 месте.
В истории перестройки выделяют три этапа:
1985-1986 гг.: период ускорения: реформы необходимы, они должны реализовать огромные экономические и политические возможности, которые есть у построенного в СССР социализма. Причем, первоначально речь не шла об изменении экономических основ социализма и политического строя, не подвергались сомнению социалистические ориентиры советского общества. Конкретное содержание и даже цели реформаторского курса изменялись, говорилось лишь о необходимости ускорить темпы продвижения по социалистическому пути на основе эффективного использования достижений научно-технического прогресса, активизации «человеческого фактора» и изменения порядка планирования.
1987-1988 гг.: «гласность» и перестройка: идеологической основой нового курса стала концепция «хозрасчетного социализма». Однако существенных сдвигов в экономике не происходило, сопротивление при этом росло.
Новый импульс развитию политических событий дала XIX партийная конференция КПСС, состоявшаяся в июне - июле 1988 года. Выступая на ней с докладом, М.С.Горбачев подчеркивал, что все преобразования перестройки натолкнулись на мощный механизм торможения в лице командно-административной системы, для уничтожения которого необходимо провести реформу политической системы и уже в январе 1987 акцент был сделан на политике «гласности». Общество решительно выступало за углубление реформ и ускорение преобразований.
1989-1991 гг.: поздняя перестройка: последняя попытка реформировать социалистическую систему, которая потерпела крах. В 1989 году состоялись выборы Съезда народных депутатов, которые впервые прошли на альтернативной основе. Распад СССР.
Актуальность данной темы сомнений не вызывает, т.к. последствия перестройки ощущаются в стране до сих пор.
Целью данной работы является: осмыслить и уяснить суть перестройки в СССР и ее последствия и влияние на судьбу советского государства.
Работа состоит из введения, основной части, заключения, списка использованной литературы и приложений.
Итоги последнего периода Советской истории можно наблюдать и по сей день. Процесс, начатый в СССР в 1985 году, имел значительные последствия не только для многонационального Союза, но и для всего мирового порядка и привёл к кардинальному изменению политической карты.
То, что привело страну к гибели, трактуют по-разному: некомпетентность, амбиции и даже заговор. Зачем на самом деле Горбачёв запустил Перестройку?
На пороге перемен
К моменту масштабного «омоложения советской элиты», наступившему весной 1985 года, в верхах сложилось ясное понимание необходимости перемен. Трудности советского государства основывались на неэффективной плановой экономике, основой которой была тяжёлая промышленность и огромный ВПК, едва ли способные удовлетворить жизненные потребности основной массы населения.
Кроме того низкопродуктивное сельское хозяйство на принципах коллективизма не позволяло добиться столь желаемого изобилия или продовольственной безопасности: страна вынуждена была закупать зерно за границей.
Также несмотря на прорывные успехи советской науки, страна пропустила важнейший этап информационной революции, позволивший западным странам сделать огромный технологический прорыв.
Значительные трудности для развития вызывало старение советской элиты, что не только снижало эффективность управления, но и подрывало легитимность власти в глазах народа. Эпоха требовала не только кадровых перестановок, но и большей прозрачности в управлении государством. Известно, что идея о необходимости масштабных перемен возникла ещё в короткое правление Юрия Андропова.
Генеральный секретарь поручил Николаю Рыжкову и Михаилу Горбачеву подготовку проекта экономической реформы, причём большую роль в этой команде играли видные экономисты Арбатов, Абалкин, Петраков и другие. По мнению Андропова, главной причиной недостаточной скорости развития являлось то, что руководство плохо знало свою страну и её нужды. Поэтому для успешных преобразований необходимо тщательное и последовательное изучение всех сфер жизни населения.
Несмотря на здравую идею о поэтапных и основывающихся на научных знаниях переменах, один из авторов первоначальной программы, Михаил Горбачев, возглавив страну после короткого правления Черненко, решился на форсирование реформ.
Амбиции нового лидера
По меркам советской номенклатуры, новый лидер был достаточно молодым: на момент прихода к власти ему было 54 года. Новый руководитель любил выступать публично с программными речами, а также в прессе, с готовностью демонстрируя ораторские способности и прогрессивные идеи.
Однако в самом начале ему приходилось ограничивать свой пыл: в апреле 1985 на пленуме ЦК Горбачёв сохранял приверженность старой генеральной линии, целью которой было «совершенствование общества развитого социализма».
Горбачёв был обязан своим стремительным взлётом хорошим отношениям почти со всеми партийными лидерами, поэтому на первом этапе ему приходилось делать реверансы в сторону старых идей и их пропонентов.
Для амбициозного молодого лидера система, в которой инициативы руководителя сдерживались коллективным органом и партийными догмами, была едва ли приемлема. Горбачёв увидел в будущих реформах возможность сконцентрировать в своих руках огромную власть, такую, которая не снилась его предшественникам.
В своих начинаниях он рассчитывал опереться не на партаппарат, а на широкие слои населения. Именно этим объясняется волна горбачёвского популизма, его охотные выступления на телевидении и готовность вступать в дискуссии. Здесь можно вспомнить и явно утопичное обещание квартиры или дома «для каждой советской семьи».
В идеях Гласности, последовавшей за Ускорением, лидер видел не опасность для советского строя, а возможность укрепить личные позиции, возглавляя и направляя масштабное обсуждение назревших проблем.
Немалую роль в разрастании амбиций генерального секретаря сыграла и его бурная деятельность на международной арене, где он видел себя лидером движения разоружения, выступив с утопической программой международной безопасности.
Порыв Горбачёва поощрялся со стороны западных лидеров, в частности, премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, имевшей больше влияние на советского лидера.
Ещё во время их знакомства в декабре 1984 года, когда Горбачёв во главе делегации Верховного Совета посетил Лондон, ей удалось «нащупать» слабость перспективного лидера. На Горбачёва можно было влиять, навязывая ему дискуссию о правах человека в СССР и поощряя в столь популярных международных инициативах.
Желание выглядеть как можно выгоднее в глазах мировой общественности часто толкало Горбачёва на необдуманные решения. Для имиджа демократического лидера генеральному секретарю не хватало демократических процессов в советском обществе и либерализации экономики. Что из этого получилось, известно каждому.
Заговор?
Кроме такого объяснения мотивов Горбачева, существует немало теорий. Многие на постсоветском пространстве связывают «шоковую терапию» 1990-ых, приведшую к разрыву в доходах российского общества, с целенаправленной политикой советского руководства во время Перестройки.
В кардинальных преобразованиях, которые должны были последовать за мелкими шажками 1985-1986 годов, партийные бонзы видели возможность обогатиться.
Будущий развал центрального управления промышленности и неизбежная приватизация послужили поводом для набивания деньгами карманов советской элиты. Экономическая либерализация, подогреваемая переменами в общественной жизни, рисовала вполне радужные перспективы будущей демократии с добавлением олигархии.
Кроме того, многочисленные уступки, сделанные советским лидером на международной арене, дают многим повод говорить о настоящем предательстве. Существует версия, согласно которой будущий генеральный секретарь был «завербован» ещё во время поездки в Лондон в 1984 году, когда он якобы получил одобрение со стороны западных лидеров.
Например, директор ЦРУ Майкл Гейтс, писал о том, что Центральное управление с энтузиазмом встретило появление Горбачёва в рядах советской элиты. Эти ожидания связывались с тем, что на выходца из Ставрополья у ЦРУ был собран внушительный компромат, который мог легко сделать его игрушкой в руках Запада.
Эта возможная ахиллесова пята будущего лидера дополнялась его явной внушаемостью и неуёмными амбициями, которыми, как считается, не преминули воспользоваться. Тем более шокирующим выглядело поведение супруги Горбачёва, Раисы Максимовны во время поездки в Лондон в 1984 году.
Пока муж был занят переговорами с Тэтчер, она направилась в фешенебельный ювелирный салон Mappin and Webb, где приобрела золотые серьги с рубинами и брильянтами.
Хотя такие детали выглядят убедительно, у теории предательства есть недостаток: в 1984 году западные лидеры не могли быть уверены в прочности положения Горбачева на советском Олимпе, как и в том, что в партийной среде на него не смогут оказывать столь же огромное влияние.
Владлена, единственное, что можно было бы опустить, так это пафосное звонкое словцо "Perestroika". Но и только. К сожалению, у нас любые реформы принято сопровождать пиаром, и устраивать "компании". По этому случаю даже был один ролик юмориста, но не знаю, как его найти.
Реформы были настолько необходимы, что об этом можно было орать.
Страна была в очень, очень глубокой заднице.
Сейчас даже скажу вещь, приятную ностальгирущим по совку. Да, Запад внёс вклад в развал СССР. Потому что гонка вооружений. Фишка в том, что США могли себе это позволить, а СССР - нет.
К середине 1980-х гг. получилось самое что ни на есть полное воплощение принципа "пушки вместо масла". По вооружениям и военной технике добились примерного паритета с Западом. Но какой ценой?!
Обеспечить нормально продовольствием население не было возможности. Сельское хозяйство было в агонии. За деньги толкали газ и нефть, и на эти средства уже закупали жратву. Но не всегда хватало.
Товарами обеспечить народ не могли. Туалетная бумага, шнурки, кисточки для рисования - даже это было в дефиците, и кто мог это скоммуниздить на работе - тащили домой. Я не преувеличиваю. Одна советская книжка из серии "сделай сам" советует, что для изготовления кисточек надо проделать некоторую процедуру по расщеплению веток. Нет, вы понимаете, что кисточки, для того чтобы поклеить игрушечные костюмы, надо самим как-то было изготовить, а не просто пойти, и купить в магазине? Люди простаивали часы своей жизни в очереди. У писателя Сорокина есть отличная повесть "Очередь" - очень хорошо всё отображено.
Научно-техническая революция обошла СССР стороной. Практически полностью. Ну то есть, в ВПК может и были компьютеры и микросхемы, но в обычной жизни... Есть такой годный фильм режиссёра Гайдая "Опасно для жизни". Замечательный, добрый фильм, как и всё из его творчества. Он 1985 года. Там можно увидеть типичную советскую контору образца этого же года. Всем совконостальгирующим я советую посмотреть эту картину. А потом тут же глянуть какой-нибудь американский фильм того же года, где можно видеть офис. И после этого пусть попытаются ответить: ГДЕ ВСЁ? Где компьютеры, принтеры, факсы? Даже факс был в Советском Союзе редкостью; ФАКС, Карл!
Зато алкоголь был вполне доступен. Очень хорошо доступен. Нынешние криминальные репортажи про буйство пьяниц - детский лепет по сравнению с тем, что творилось во времена "Застоя". Мне доводилось читать уголовное дело из 1970-х годов, где на какой-то пьянке пырнули мужика. Физически сложно себе представить, как люди могут столько выпить, и вести соответствующий образ жизни. Это реально "Москва-Петушки", только не художественное произведение.
