Август 1991 г. ознаменовал начало нового этапа российской модернизации, уже не социалистического, а радикально-либерального, не эволюционного, а революционного. Выше уже отмечалось, что хотя большинство исследователей называют социально-экономические и политические преобразования в России 90-х гг. прошлого века радикальными реформами, по сути они имели революционный характер, особенно в 1992 - 1994 гг. В этот период налицо были оба главных признака революции - смена власти и форм собственности. Были и элементы третьего, не всегда обязательного, но всегда наиболее страшного компонента революции - гражданской войны: расстрел парламента, кровавые межнациональные конфликты, чеченская война и разного рода масштабные криминальные разборки. То, что полномасштабной гражданской войны удалось избежать, - это, несомненно, заслуга тогдашних лидеров, их способности идти на компромиссы.

В отличие от предыдущего периода, когда руководители СССР, понимая необходимость обновления общества, не имели четкой концепции преобразования и с заметным отставанием во времени реагировали на колебания массовых настроений влево или вправо, обновленная российская политическая элита в качестве ориентира четко определила западную модель общества, преимущественно в американском варианте. Одним из центральных положений либерально-радикальной идеологии 80-х гг. ХХ в. было представление о благотворности свободных, необремененных государственным вмешательством рыночных отношений. Эта идеология рыночного хозяйства получила распространение в 80-е гг. в США в период президентства Р. Рейгана и в Великобритании в период правления премьер-министра М. Тэтчер. Именно эти идеи были взяты на вооружение нашими либерал-радикалами, которые игнорировали тот факт, что эти страны имели сильную государственность, они не переживали крутого поворота в общественном развитии и что в них сложилась зрелая правовая культура населения.

Если прежняя советская идеология исповедовала своего рода политический детерминизм, заключавшийся в вере в способность государства и КПСС переделать природу человека и устранить все пороки общества, то новая либерально-радикальная вера основывалась на экономическом детерминизме, доказывая, что стоит устранить государство из естественно-исторического процесса, как тут же заработают благодатные механизмы рынка и экономические свободы, способные всех облагодетельствовать. Между тем, капиталистический способ производства, функционирующий в условиях зрелого капитализма, не может обойтись без сильного государства, обеспечивающего право частной собственности, жесткие правила и законы цивилизованного социально-ориентированного рынка. Производственные отношения капитализма получают свое необходимое юридическое выражение в отношениях собственности, регулирование которых - одна из главных функций государства. Если государство разрушено или серьезно ослаблено, как это случилось в России, то ни о каком нормальном капитализме говорить всерьез не приходится.

Социальная опасность этой модели неограниченной свободы рыночных отношений очень ярко проявилась в условиях нынешнего мирового финансового кризиса, разразившегося осенью 2008 г. Видные экономисты США, где и начался этот финансовый кризис, ставший мировым в силу глобальности современной экономики, признали, что они ошибались, полагая, что у рынка есть «инстинкт самосохранения». Природа нерегулируемых в интересах общества рыночных отношений приводит к тому, что их агенты, одержимые стремлением к получению сверхприбыли, не склонны считаться с интересами общества. Вот почему «невидимая рука» нерегулируемого рынка неминуемо приводит к кризисам. Не случайно, собравшиеся в Вашингтоне 15 ноября 2008 г. лидеры 20-ти самых мощных экономик мира, стремясь преодолеть последствия мирового финансового кризиса и не допустить его повторения, пришли к выводу о необходимости изменения мировой финансовой архитектуры, организовать международный контроль за ее функционированием, создать для этого специальные институты как на национальном, так и международном уровне.

Но наши либерал-радикалы в начале 1990-х гг. были увлечены идеей свободных рыночных отношений, максимального устранения государства от их регулирования, которые, по их мнению, должны были привести к процветанию российской экономики. При этом они игнорировали не только мировой опыт развития зрелых рыночных экономик, особенно европейских стран, но и исторически сложившуюся особую роль российского государства в общественной жизни, ее экономической сфере, необходимость сильной государственности в условиях радикальных трансформаций, патерналистскую ментальность основной массы населения.

Конкретная программа радикальных экономических реформ была одобрена российскими властями осенью 1991 г., а ее принятие и проведение стали увязываться с именем Е.Т. Гайдара, занявшего место вице-премьера по экономике в новом российском правительстве. Предложенная им программа основывалась на либеральных идеях рыночной экономики, в частности, концепции шокотерапии, использованной в процессе модернизации как в странах третьего мира, так и в Восточной Европе. Главным в ней был одномоментный переход к рыночной экономике и радикальные меры борьбы с инфляцией и бюджетным дефицитом, направленные на стабилизацию экономического развития.

Гайдаровский вариант шокотерапии включал три главные реформы. Первая крупная мера - разовое введение свободных цен с января 1992 г. - должна была определить рыночную стоимость товаров, ликвидировать товарный дефицит, «запустить» механизм конкуренции между всеми отраслями и предприятиями, заставить людей и организации «зарабатывать деньги». Вторая мера - либерализация внутренней и внешней торговли - должна была ускорить товарооборот, создать инфраструктуру по сбыту максимально возможных объемов отечественной и импортной продукции. Третья мера - широкая и быстрая приватизация жилья, госпредприятий - должна была превратить массы населения в собственников, создать у них мощный трудовой, накопительский и иные экономические стимулы деятельности. В своей основе эти реформы были воплощены в течение одного гайдаровского года, а в следующий период, вплоть до ухода Ельцина в отставку в 1999 г., развивались с некоторыми, иногда важными, коррективами, не менявшими сути дела. Е. Гайдар предлагал положиться на рынок и как на орудие структурных изменений в экономике: свободные цены должны были «отобрать» те товары и товаропроизводителей, которые удовлетворяли потребностям общества, и отвергнуть те, которые этому не соответствовали. реформа российский государственность либерализация

Но уже первая радикальная реформа - отпуск с начала января 1992 г. цен - привела к неожиданным драматическим результатам. Вместо прогнозировавшегося роста цен в три раза произошло их увеличение в 10 - 12 раз, так что запланированное увеличение зарплат и пенсий на 70 %, оказавшееся мизерным в сравнении с реальным ростом цен, привело к тому, что большинство населения оказалось за чертой бедности. Резкий разрыв между ростом цен и доходами населения сохранился и в последующем, став прочной тенденцией современного этапа модернизации в России.

Во многом непредвиденные и противоположные замыслам реформаторов результаты дало введение экономической свободы в промышленности, большинство отраслей которой обладало монополистическим характером. С начала либерализации цен все они стали стремительно взвинчивать цены на свою продукцию до максимума, что порождало своеобразный порочный круг. Каждое новое повышение цен предприятиями оборачивалось соответствующим, а то и большим повышением тарифов на перевозку товаров, цен на энергию, сырье и т.д. Всеобщее взвинчивание цен без учета рыночной конъюнктуры и возможных экономических последствий породило широкий кризис сбыта. Возникла проблема взаимных неплатежей предприятий: уже к 1 июня 1992 г. их сумма достигла около 2 трлн. рублей, и, не получая денег за их продукцию, многие предприятия оказались перед угрозой краха. Во многих отраслях стало невыгодным производство товаров первой необходимости. В самом тяжелом положении, фактически «ненужными» рынку, оказались наукоемкие отрасли, в частности, обслуживавшие военно-промышленный комплекс. Вместо ожидавшейся структурной перестройки промышленности, в России стремительными темпами пошел процесс деиндустриализации.

Не подтвердила прогнозов радикальных реформаторов и ваучерная приватизация. Формально схема, разработанная Госимуществом России во главе с А. Чубайсом и одобренная законодательной властью, соответствовала принципам «народной приватизации»: все взрослые россияне получили по одному приватизационному ваучеру, и их большинство должно было превратиться в средний класс - собственников предприятий и акционеров. В действительности же народного капитализма не было создано. Подавляющее большинство россиян, не зная, как самим распорядиться ваучерами, передали их в чековые инвестиционные фонды (ЧИФы), которые обязывались вкладывать их с выгодой в приватизируемые предприятия. Однако большинство из 2 тыс. ЧИФов, аккумулировавших основную долю ваучеров, исчезло в течение одного-двух лет, немало обогатив их руководство. Большая часть рядовых акционеров на предприятиях также довольно быстро распростились с государственными ваучерами: акции в результате манипуляций, махинаций и нажима перекочевали в руки руководства предприятий и их окружения. Большинство россиян (около 60 %) осталось в итоги и без ваучеров, и без акций, а большинство из тех, кто сохранил акции, как свидетельствовали социологические опросы, являлись работниками или акционерами нерентабельных предприятий и не получали дивиденды.

Владельцами госсобственности стали «красные директора», государственные чиновники, в первую очередь, высшего звена, отечественные и зарубежные финансовые корпорации и просто ловкие финансовые спекулянты, криминально-теневые структуры. Они сумели не только экспроприировать акции и ваучеры у рядовых граждан, но и обеспечить доступ к самым прибыльным отраслям. Тенденция первого, «ваучерного», этапа приватизации была закреплена на втором, «рыночном», начавшимся в 1994 г. и означавшем открытую продажу предприятий по рыночной стоимости. И на этом этапе решающую роль сыграли сделки между государственными чиновниками и наиболее ловкими финансистами.

Очень быстро главной формой реализации госсобственности стали залоговые аукционы: государство, остро нуждавшееся в «живых» деньгах, передавало пакет акций по заниженной стоимости, как правило, крупному коммерческому банку, но в случае невозврата государством долга, что стало правилом, банк становился полноправным собственником акций, принимая во владение и высокодоходные предприятия. Именно таким следствием сопровождался уже первый залоговый аукцион, состоявшийся в 1995 г.: ОНЭКСИМ банк за 170 млн. долларов приобрел контрольный пакет акций Норильского никелевого комбината, мирового флагмана в производстве никеля, хрома, кобальта, платины (по официальным данным, в 2001 г. чистая прибыль этого предприятия составила около 1 млрд. долларов, а капитализация корпорации превысила 10 млрд. долларов). Показательно, что на аукционе была отвергнута заявка банка «Российский кредит», предложившего государству сумму, вдвое большую, чем ОНЭКСИМ банк. В декабре 1995 г. на залоговом аукционе по продаже государственного пакета (51 %) акций национальной компании «Сибнефть» он был приобретен «Нефтяной финансовой компанией», контролируемой Б. Березовским и Р. Абрамовичем, совместно со «Столичным банком сбережений» за 100, 3 млн. долларов. В 2000 г. чистая прибыль компании «Сибнефть» составила 674,8 млн. долларов. В 2005 г. «Сибнефть» была выкуплена у Р. Абрамовича компанией «Газпром», контролируемой государством, за 13 млрд. долларов.

Возможны ли были распределения госсобственности и социальная структуризация новой России «по справедливости», как это обосновывалось радикальными лидерами в период борьбы за власть? В идеале, теоретически, да, но идеальная модель предполагает ряд жестких условий: рациональная, обладающая прочными морально-нравственными устоями бюрократия, сильное, беспристрастное государство, уравновешивающее и обслуживающее по закону граждан; развитое гражданское общество, контролирующее деятельность государства и бюрократии; наличие у граждан примерно равных стартовых возможностей и предпринимательских способностей. Поскольку ни одного из этих условий в российском обществе не существовало, не могло быть ни демократической приватизации, ни демократического капитализма.

Одними из тех, кто в наибольшей степени выиграл от российской приватизации, оказались радикальные политики, вошедшие во власть. Сразу после августа 1991 г. стали множиться факты, свидетельствовавшие, что люди, которые активно боролись со старым режимом под лозунгами уничтожения всех и всяческих привилегий, укрепившись у власти, стали с поразительным цинизмом распоряжаться государственной собственностью, приватизируя для себя, своих родственников, в своих интересах. Основную часть новой бизнес-элиты (61 %, по данным Института социологии РАН) составила бывшая советская номенклатура, «застолбившая» выгодные стратегические позиции в экономике еще во времена Горбачева. Е. Гайдар, осмысливая после отставки характер приватизации, должен был признать, что ее главным компонентом стал «обмен номенклатурной власти на собственность», правда, реформатор усмотрел в этом «единственный путь мирного реформирования общества, мирной эволюции государства». Массовая приватизация, таким образом проведенная в России, послужила важным механизмом складывания капитализма номенклатурно-олигархического типа.

Присвоение государственной собственности нуворишами явилось основополагающей причиной последовавшего углубления экономического неравенства. «Опущенные» на социальное дно общественные слои беднели абсолютно и относительно: в ельцинский период (1991 - 1999 гг.) реальная заработная плата занятых в экономике снизилась в 2,5 раза, пенсия - в 3,3 раза, а разрыв в доходах 10 % самых богатых и 10 % самых бедных россиян увеличился с 4,5 до 15,5 раз. Это - по официальным данным. А социологические опросы дают другие цифры: этот разрыв в доходах составляет 25 - 30 раз. Этот показатель в Финляндии составляет 4 раза, во Франции - 5 раз, в Великобритании - 7. Все развитые страны следят за этим показателем, так как если он превышает 7 - 8 раз, - это чревато нестабильностью.

Таким образом, приватизация способствовала перераспределению национальных богатств в пользу малочисленного слоя состоятельных людей, наживших свои капиталы в условиях быстрого перехода к рынку. По данным Российской академии наук, к концу 1993 г. слой богатых в стране составлял 3 - 5 %, среднеобеспеченных - 13 - 15 %, остальные находились за чертой бедности. В Послании Президента РФ В.В. Путина Федеральному Собранию 10 марта 2006 г. он отмечал низкий уровень доверия граждан к крупному бизнесу, выделял и причины этого: «некоторые представители этих сообществ, пренебрегая нормами закона и нравственности, перешли к беспрецедентному в истории нашей страны личному обогащению за счет большинства граждан».

Значительные провалы и огромная социальная «цена» радикальных экономических реформ 90-х гг. объяснялась не только ошибочно выбранной идеологией рыночного хозяйства, но и тем, что наши реформаторы плохо знали особенности экономики России, формировавшиеся в течение предшествующих десятилетий советской истории, игнорировали исторически сложившиеся ментальности основной массы населения, в которой не считались ценностями бизнес, предпринимательство, торговля. Кроме того, эти экономические реформы, в частности, приватизация государственной собственности, не сопровождались правовым обеспечением в интересах общества. Главной заботой реформаторов было создание как можно скорее, любой ценой, мощного слоя собственников как гарантии против реставрации СССР. Все это привело к разительному несоответствию целей реформирования и ее реальных результатов, к массовому злоупотреблению, криминализации экономических отношений и масштабному усилению коррумпированности общества.

Выше уже говорилось о том, что отношение к радикальным экономическим реформам и их последствиям среди исследователей очень неоднозначное, но большинство выставляет им негативные оценки. Вместе с тем, опираясь на принципы объективности и историзма, важно оценивать те или иные явления и процессы, исходя из реальных возможностей данного общества и реальных альтернатив, а не из того, что должно было быть сделано в соответствии с определенным идеалом. Исходя из этого, в радикальных реформах 90-х гг. можно выделить как положительные, так и отрицательные аспекты.

Первым позитивным следствием радикальных реформ 1992 г. стало создание полнокровного рынка и реанимация российской экономической жизни. Российская экономика, находившаяся в 1991 г. в состоянии коллапса, абсолютно вышедшая из подчинения централизованного планирования и подчинения, свидетельствовавшая о своем состоянии пустыми полками магазинов и реально обозначившимся для российских масс угрозой голода, преодолела товарный дефицит в течение одного года. В последующие годы наполнение товарами стремительно расширявшейся сети магазинов привело к товарному изобилию, российская розничная торговля по ассортименту товаров практически перестала отличаться от западной.

Вторым позитивным следствием явилось преодоление экономической автаркии, все более активное вхождение в мировое экономическое пространство. Введение внутренней конвертируемости рубля сделало российский рынок привлекательным для мировой экономики, зарубежные товары потекли в Россию, в мгновение ока заполнив товарные лакуны, созданные советской экономикой. Российские товаропроизводители, со своей стороны, резко повысили активность на мировом рынке. Правда, ими стали почти исключительно производители и поставщики нефти, газа, металлов, леса, которые только и были конкурентоспособны в глобальной экономике. Но их успехи стали важным фактором утверждения рыночных отношений в российской экономике в целом. Россия практически восстановила прежние объемы экспорта нефти и значительно превзошла объемы экспорта газа. Возвращаясь назад, полученные от этого доходы способствовали развитию рыночных механизмов уже во внутренней экономике.

К позитивным изменениям можно отнести и возникновение слоя бизнесменов, складывание нового среднего класса, включающего представителей разнообразных профессий с характерным предпринимательским менталитетом. Среди структурных социальных изменений очень заметным оказалось резкое расширение сферы услуг, в которую вовлеклось не менее трети занятого населения.

Среди отрицательных следствий радикальных реформ на первое место, как правило, ставят крах неконкурентоспособных предприятий, как следствие, резкое падение промышленного производства, деиндустриализацию, вхождение России в мировую экономику в качестве ее топливно-сырьевого сектора. Спад производства также произошел в большинстве отраслей легкой и пищевой промышленности и в сельском хозяйстве. Авторитетные источники указывают, что с 1991 по 1999 гг. сокращение ВВП составило не менее 45 %, а спад промышленного производства - около 55 %. Цифры драматические и даже трагические. Вместе с тем, рассматривая эти показатели, выявляя их действительный смысл, В.В. Согрин обратился к сравнению характера советской и постсоветской экономик. Советская экономика имела ярко выраженным антипотребительский характер. Львиную долю в советском ВВП составляло военное производство и продукция обслуживающих его отраслей. Значительную часть составлял так называемый омертвленный капитал (незавершенное строительство, неиспользованное оборудование и т.д.). Именно эти статьи и сократились в первую очередь в постсоветской рыночной экономике, ориентированной на максимально быструю отдачу. То есть спад производства товарной продукции в 90-е гг., находящей спрос у населения, им реально приобретаемой, а не складируемой за ненадобностью, как это было в советский период, был явно меньше, чем приведенные цифры.

К важным негативным сторонам радикальных экономических реформ относится возникновение резких социальных контрастов, отсутствовавших в советский период, разделение общества на богатое и сверхбогатое меньшинство и малоимущее и бедное большинство, складывание капитализма номенклатурно-олигархического типа.

Автор Ренальд Хикарович Симонян - доктор социологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института социологии РАН и Института экономики РАН. Руководитель Российско-Балтийского центра Института социологии РАН и Центра североевропейских и балтийских исследований МГИМО(У) МИД РФ. Член редколлегии журнала «Социологические исследования». Эксперт Комитета по делам Федерации и региональной политике Совета Федерации.

Приводим фрагмент главы 2 «Что принесли России реформы 1990-х годов?» из 2-го дополненного издания этой монографии (Москва: Экономика, 2014).

Экономические реформы, и, прежде всего, спо­соб проведения приватизации, оказали огромное влияние на внутреннюю жизнь российского госу­дарства, кардинально затронув все её стороны и определив перспективы её развития на долгий пери­од. Нынешняя Россия во многом - результат деятель­ности реформаторов 1990-х годов, которые государ­ственную идею - идею развития страны подменили на групповую идею - овладения национальной собственностью, которая до сих пор реализуется, обе­скровливая страну и превращая её в технологиче­ское захолустье.

Глубокие политические кризисы, сопровождаю­щие исторический путь России, неоднократно при­водили её к отставанию от передовых стран. Потом следовали попытки ликвидировать этот разрыв. Так было и после нашествия Орды, и после коммунистической диктатуры. Нынешний глубокий соци­альный кризис диктует необходимость задумать­ся о произошедшем, сделать анализ случившегося, извлечь уроки. Это надо делать своевременно, пото­му что процесс общественного развития не преры­вается, понесшее системный урон государство, дви­гается дальше, общество адаптируется к пережитой драме, прошедшее забывается, а осознание очеред­ного отбрасывания назад постепенно теряет остро­ту, уходит на периферию общественного внимания. Население живёт сегодняшними, насущными про­блемами и это справедливо. Пройдёт ещё несколько лет, и многие вообще забудут о том, что в 1990-х годах были проведены реформы.

Человеку не свойственно долго рефлексировать о бедствиях, к которым он сумел приспособить­ся и преодолеть. Социальная рефлексия - задача общественной науки. Выполнение этой задачи повысит шансы общества избе­жать будущих кризисов и катастроф, или, по меньшей мере, ослабить их разрушительное воздействие. Своё прошлое следует знать и помнить. В противном случае общество рискует пре­вратиться в сборище манкуртов, от чего горячо предостерегал советских людей Чингиз Айтматов. Анализ событий последних двадцати двух лет не менее важен, чем анализ советского перио­да в истории России.

И неправда, что История ничему не учит. В этом популярном афоризме отражается лишь естественная человеческая горечь, что эта учёба достаётся слишком дорого, а процесс обучения идёт слишком медленно. История всё-таки учит, и один из наи­более убедительных примеров этому - Нюрнбергский процесс. Можно также предположить, что если бы суровый приговор суда иракским руководителям за истребление курдов с применение отравляющих веществ, предшествовал восстанию тамбовских крестьян, то вряд ли большевистские вожди стали бы травить газом собственный народ. Другое дело, что одни страны быстрее усваивают исторические уроки, другие медленнее. Нельзя допустить, чтобы Россия стала примером страны, не способной к анализу и усвоению исторических уроков, примером страны, которая постоянно наступает на одни и те же грабли. Но, разумеется, знание о нас, в первую очередь, необходимо нам самим. Социологические исследования последних лет фиксируют резкий рост интереса к прошлым событиям, да и книги по истории России - одни из самых читаемых в современном российском обществе.

Но нынешнее внутреннее состояние нашей страны - это не только и не столько российская проблема, оно оказывает огромное воздействие на мировые процессы. Значение и роль России в современном мире также диктуют необходимость проведения подробного анализа последствий событий 1990-х годов .

2.1. СЫРЬЕВОЙ ПРИДАТОК ТЕПЕРЬ УЖЕ НЕ ТОЛЬКО ЗАПАДА, НО И ВОСТОКА (ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИТОГИ)

«Стержнем экономических реформ, проведённых правитель­ством Гайдара, - пишет академик Т.Заславская, - была привати­зация, позволившая новой российской номенклатуре практически бесплатно присвоить основную и наиболее перспективную часть государственной собственности». Далее она пишет, что «кланы, овладевшие государственной собственностью, потеряли интерес к дальнейшим реформам. Начавшаяся либерализации экономики была спущена на тормозах, развитие мелкого и среднего бизнеса замерло на одной отметке, прекратились шаги в сторону демократизации политической сферы».

Приватизация в России оказалась экономически непродук­тивной. Как заметил Борис Пинскер «она не решила ни одной из тех проблем, которые должна была решить». Американские экономисты П.Реддуэй и Д.Глински в своей книге «Трагедия российских реформ» приводят данные статистики: «В период Второй мировой войны валовый внутренний продукт в СССР сократился на 24%, в период Великой депрессии в США ВВП сократился на 30,5%, в период с 1992 по 1998 гг. ВВП в России сократился на 47%, а промышленное производство уменьши­лось на 56%». Акцент реформаторов на финансовые аферы, где можно было сделать быстрые деньги, привели к разрушению реального сектора экономики.

«Падение выпуска продукции в России уже квалифицируется в учебниках экономики, - кон­статируют директор института исследований Европы и России Карлтонского университета (Оттава) П.Дуткевич и профессор Российской экономической школы В.Попов, - как самый круп­ный в истории человечества рукотворный экономический кризис, сфабрикованный творцами экономической политики».

Разрушение производственного потенциала великой страны, происходящее на глазах всего мира вызывало глубокое недоуме­ние у представителей научного сообщества. «Проблема России состоит в беспрецедентно всеобщей экономической катастрофе в экономике мирного времени, - писал С.Коэн через шесть лет после начала реформ в статье, озаглавленной „И это называется реформой?». - Катастрофа настолько грандиозна, что ныне мы должны говорить о не имеющем прецедента процессе демодернизации живущей в XX веке страны“.

В канун 15-летия реформации академик Н.Петраков писал, что „в подавляющем большинстве случаев новые хозяева эффек­тивность частной собственности не доказали. Реформы в России не только не приблизили, но и ещё дальше отодвинули её от среднего мирового стандарта - отбросили с 20-х-30-х на 70-80-е места по уровню и качеству жизни. Они просто захвати­ли природные ресурсы и вместо государственной монополии мы получили частную. Производительность труда во всех привати­зированных отраслях упала в 2–3 раза. Объёмы производства до сих пор не превысили показатели советских времён. Ни модернизации, ни внедрения новой техники, ни использования пере­довых достижений науки - ничего этого, как правило, нет“. Неэффективность новых собственников подтвердил начавший­ся осенью 2008 года экономический кризис. Новые владельцы вынудили государство оплачивать их огромные долги из гос­бюджета. По существу, государственная казна в ноябре 2008 года была подвергнута шантажу: если не оплатите наши обязатель­ства иностранным банкам, то сотни тысяч рабочих окажутся на улице.

Резкий спад экономики за 1990-е годы российская офици­альная статистика отражает со значительными коррективами На это обращают внимание многие экономисты. В таблице 1 даны рассчитанные кафедрой экономики МГУ имени М.Ломо­носова основные показатели, характеризующие социально-эко­номический кризис 1990-х годов.

Таблица 1. Снижение занятости, объёмов продукции и производительности труда в промышленности РФ за 1990-2000 гг.

Экономические итоги приватизации, проведённой в 1990-е годы, детально проанализированы независимыми российскими экономистами. В таблице 2, составленной профессором МГИМО (У) МИД РФ И.Н.Устиновым, представлены основные показатели результатов приватизации за этот период.

Таблица 2. Итоги приватизации в России (1992-1999 гг.)

До России приватизация прошла в Латинской Америке, где в частные руки было продано всего 279 предприятий за 31 млрд. долларов. В России реформаторы приватизировали почти 127 тысяч (!) предприятий, а доход государства российского составил всего 9,25 млрд. долларов.

Из 9,25 млрд. долл., полученных от приватизации, в феде­ральный бюджет было перечислено 5,51 млрд. долл. Органам, осуществившим приватизацию, т. е. различным структурам Госкомимущества, было выплачено 577,6 млн. долл., т.е. 10,5% от всей суммы, перечисленной в федеральный бюджет. Эти цифры дают достаточно наглядное представление об экономической целесообразности способа разгосударствления собственности применённого в России.

Привожу таблицу 3, которая даёт убедительную картину срав­нения доходов, полученных от приватизации в ряде государств. Страны, в которых государственная собственность в экономике исторически никогда не занимала преобладающего положе­ния, получили от её реализации в 1990-1998 гг. несопоставимо больше, чем Россия, где она была доминирующей, а в промышленности - единственной.

Таблица 3. Доходы от приватизации государственной собственности (1990-1998 гг.)

Обращает на себя внимание тот факт, что даже Венгрия, где объём государственной собственности был неизмеримо меньший, чем в России, получила доход от её приватизации на 4,7 млрд. долл., или в 1,6 раза больше, чем Россия (!). Ещё более впечатляет сравнение доходов от приватизации в России и в Латвии.

Приватизация - апробированный способ выхода из финансовых трудностей. Продажа в частные руки нескольких или даже одного крупного предприятия позволяет государству решить финансовые проблемы. В России же продажа многих сотен крупных предприятий не на много пополнила казну.

«Распродав за ваучеры большую долю общенародной собственности, - констатирует эстонский академик М.Бронштейн, - российское государство не получило и сотой части её собствености». И этот уникальный для человеческой цивилизации итог продажи государственной собственности подтверждается цифрами. За первое пятилетие реформ с 1992 г. по 1996 г. доход от приватизации составил всего 0,13% (!) в общем доходе бюджета России.

В докладе Счётной палаты РФ приведены примеры чудовищной распродажи за цену в 10–20 тысяч долларов таких предприя­тий, как „Авиационный комплекс им. С.Ильюшина“; Московский вертолётный завод им. М.Миля», хотя на момент приватизации там имелись только что изготовленные самолёты и вертолёты на десятки миллиардов долларов. В докладе указывается, что три четверти предприятий были проданы при полном отсутствии какого-либо внешнего финансового контроля.

Практически бесплатная раздача государственной собствен­ности - катастрофический итог экономических реформ. Этот факт настолько разрушителен и очевиден, что его вынуждены осуждать даже самые последовательные защитники гайдаров­ских реформ. «По моему глубокому убеждению, денежная фаза приватизации в значительной степени провалилась, - так выска­зался недавно проф. Е.Ясин. - Мы могли бы получить за государ­ственную собственность гораздо больше денег».

Залоговые аукционы, разрешённые Указом Президента РФ Б.Ельцина от 11 мая 1995 года, имели для России катастрофи­ческие последствия. Они априори погубили саму идею свобод­ного конкурентного соревнования будущих владельцев госу­дарственной собственности. 9 сентября 1995 года английский инвесторский бюллетень «Независимая стратегия» сообщал «Большая часть основных производственных фондов России продаётся примерно за 5 млрд. долл. Даже если считать, что в России стоимость основных средств производства равняется сто­имости её валового внутреннего продукта (в странах Запада она обычно, по крайней мере, в 2,6 раза больше), то даже при таком некорректном допущении она составляет не менее 400 млрд. долл. По этой причине мы рекомендуем британским инвесторам не упустить возможности и принять участие в покупке россий­ских предприятий».

Государство разом лишилось значительной части предпри­ятий, наполняющих бюджет. Это проявится с особой силой уже через три года, в 1998 году, когда рухнет государственная финансовая система и государство объявит себя банкротом. Обещанной структурной реорганизации промышленности не произошло. Наоборот, технологическое отставание увеличи­лось. «Можно ли было предполагать тогда, в начале 1990-х годов, - пишет Р.С.Гринберг, - что после 15-летнего реформирования экономика страны не только не выйдет на качественно новый уровень по критерию диверсификации производства и доле товаров с высокой добавленной стоимостью, но, наоборот окажется ещё более примитивной, чем в позднесоветские вре­мена».

Президент Лиги содействия авиационным предприятиям (представлявшей ОКБ Сухого, НПО «Союз», ЦАГИ, НПО «Антей и др.) Алексей Шулунов свидетельствует, что с 1992 года был разрушен порядок финансирования и проведения оборонных НИОКР. Это привело к деградации и распаду по целому ряду показателей лучших в мире научных коллективов, из которых уходили молодые перспективные кадры. Подобные действия реформаторов Шулунов считает как минимум «крупнейшей стратегической ошибкой, если не чем-то другим ещё хуже». Доктор экономических наук Евгений Борисов охарактеризовал влияние реформ на ВПК как разрушительное: «Начало коренных экономических преобразований было ознаменовано целена­правленным „обвальным“ разрушением оборонно-промышленного комплекса».

Российские реформы привели к тому, что даже страны тре­тьего мира начали её обходить. Россия превратилась в сырьевой придаток уже не только Запада, но и Востока. Вывоз сырья, а не развитие и модернизация промышленного производства - эко­номический результат реформ. Усиливается неблагоприятная динамика товарной структуры экспорта, постоянно уменьшает­ся удельный вес продукции с высокой добавленной стоимостью. Доля минерального сырья и энергоресурсов в общем объёме экспорта в 1995 г. составляла 44,1%, в 1999 г. - 44,4%, в 2001 г. - 54,7%, в 2002 - 58,8%, в 2007 - 63,3%, в 2008 г. - 67,8%, в 2013 - 74,7%. Доля машин и оборудования упала за это время с 10,4% в 1995 году до 5,1% в 2008 г.. В том же году в Китае, которому Советский Союз в 1950–1960-е годы помогал создавать современную индустрию, доля готовой продукции в экспорте соста­вила 92%. Россия в 2012 году экспортировала высокотехноло­гичной продукции в 78 раз меньше, чем США, в 21 раза меньше, чем Китай и даже в 2,7 раза меньше, чем Венгрия.

В последнем докризисном 2008 году экспорт из России достиг огромной суммы в 469 млрд. долл., увеличившись почти в 5 раз с 2000 года. Углеводороды, руда, концентраты, лесоматериалы и другая природоёмкая продукция составила более 90% всего экс­порта. В то же время на долю высокотехнологичной продукции обрабатывающих отраслей (машины и оборудование) пришлось всего 5%. И даже эта унизительная для России цифра в реально­сти ещё меньше.

«Весьма вероятно, - пишет проф. С.Бобылёв, - что реальные объёмы сырьевого экспорта гораздо больше, что связано с нелегальным вывозом природных ресурсов. В Сибири и Дальнем Востоке нелегальный экспорт леса, рыбы и других природных ресурсов доходит до 40–50% их использования». Спустя три года об этом напомнила газета «Ведомости»: «Если в 1985 году в экспорте Российской Федерации продукция с высокой добавленной стоимостью составляла 38,8%, то в 2011 - 4,7%«. По данным Минэкономразвития в 2013 году объём внешней торговли составил 689 млрд. долларов, из которых экспорт - 429, а импорт - 260 млрд. долларов. Почти 75% экспорта составили энергоносители и минеральное сырьё, а доля товаров с высокой добавленной стоимостью (машины, оборудование, наукоёмкие товары) - всего 3,5%. Т.е. по сравнению с советским периодом снижение в 11 раз (!).

Экспорт интеллектуальной продукции достаточно точно отражается числом патентов за границей, где картина такова: в 2000 году США имели 98862 патента, Тайвань - 2498, а Россия всего 547 патентов. В промышленности на долю инновационных изде­лий приходится всего 3,1% общего объёма выпускаемой продукции, в 10–12 раз меньше, чем в развитых странах. Объём россий­ского хайтека уступает американскому в 90–120 раз, а его доля в отечественном ВВП составляет от 0,6 до 1%. Удельный вес России в мировой торговле технологиями и наукоёмкими това­рами не превышает 0,2%, а всей продукцией машиностроении - 0,5%. По размерам экспорта высокотехнологических изделий Россия в 2010 г. уступала США в 47 раз, Китаю - в 15 раз, Южной Корее - в 19 раз. В 1980-е годы в России производилось ежегод­но по 150–170 гражданских авиалайнеров, то в 2010 г. - 7. Всего за 20 лет реформ Российский авиапром произвёл 52 новых гражданских самолёта, а из общего количества российских гражданских лайнеров в 2011 году третью часть составляли самолёты иностранного производства. Если в 1991 году наши самолёты составляли около 40% мирового самолётного парка, то на нача­ло 2009 года менее 2%. И три четверти этого парка составляют самолёты с повышенным удельным расходом топлива.

Кто мог в 1991 году что-то слышать об авиационной промыш­ленности в Бразилии? А сегодня созданные в Бразилии самолёты составляют более 10% мирового парка гражданской авиации.

20 лет назад наши гражданские самолёты вполне отвечали техническим требованиям того времени, а конструкторские бюро постоянно разрабатывали новые модели. Но авиационная промышленность в результате реформ понесла огромные поте­ри, причём ликвидация предприятий нередко носила варварский характер. Так, когда разрушали Саратовский авиационный завод, выпускающий Як-42 - передовой по многим параметрам авиалайнер для того времени, то станки, приборы и прочее оборудование, которое можно было использовать или хотя бы про­дать, лихорадочно и безжалостно уничтожалось. Новая власть как будто опасалась, что вдруг люди опомнятся.

Вместо того чтобы сохранять и расширять рынки, совершен­ствовать выпускаемые авиалайнеры, модернизировать авиапредприятия - для чего и предназначались реформы, авиа­ционная промышленность последовательно целенаправленно разрушалась. Один из создателей ИЛ-76, ИЛ-86, ИЛ-96-300 и ИЛ-114 дважды Герой Социалистического Труда, генеральный конструктор Генрих Новожилов пишет, что в апреле 1992 года на просьбу поддержать авиапром тогдашний премьер-министр Е.Гайдар ответил: «Этому монстру нет места в новой России».

Впрочем, какие там самолёты! Не произошло никакой модер­низации даже в сырьевых отраслях. Для тех, кому принадлежит российская экономика, нет необходимости создавать у себя новые технологии и новые производства, проще купить за рубежом. Для того чтобы из нефти получать высокооктановый бензин, который можно продавать за рубеж и иметь гораз­до большую прибыль, чем, продавая сырую нефть, необходимы определённые усилия - создавать соответствующие производства, формировать кооперационные связи по поставкам, готовить кадры, организовывать труд, осуществлять контроль, словом, управлять, т.е. иметь, как теперь говорят, «лишнюю головную боль». Тоже и с необработанной древесиной - продают пиловочник, кругляк, да и просто делянку, т.е. лес на гектары (!).

Таким образом, из производственного процесса исключается даже самая минимальная добавленная стоимость, происходит продажа сырья в самом, что ни на есть чистом, первозданном виде.

По существу, и никакого производства нет. Есть хорошо организованное расхищение национальных богатств. Ведь соз­давать продукцию с высокой добавленной стоимостью - значит обрекать себя на высокую конкуренцию на мировом рынке. А всё это требует многих усилий. Другое дело - нефть. Поставил качалки и продавай на мировом рынке, на нее, как и на другие энергоресурсы и минеральное сырьё всегда есть спрос. Следует при этом подчеркнуть, что российская внешняя тор­говля во многом осуществляется через оффшоры, где цены экс­порта, как правило, занижаются, а импорта завышаются. Для этого был очень удобен указ Президента РФ №213 от 25 ноября 1991 года «О либерализации внешнеэкономической деятель­ности», который фактически легализовал подобную практику внешней торговли, так как разрешал её осуществлять без специ­альной, регистрации (!). Этот указ, открывший дорогу к хаосу и беспределу в нашей внешней торговле, законодательно оформил для всех желающих вывоз из страны награбленных ценностей, не вызвал, за исключением двух-трёх специализированных изданий, никакого отклика в российских СМИ.

Производства нет, потому что проще всего купить всё необхо­димое, продавая энергоносители и сырьё. Из России вывозится более 90% алюминия, меди, олова, 2/3 цинка. После экономиче­ских реформ Россия перестала себя кормить, одевать и обувать Из-за рубежа поступает половина реализуемого через торговую сеть продовольствия (а в таких городах как Москва и Санкт-Петербург более 75%), 80% промтоваров, 85% медицинских препаратов. Но даже те продовольственные товары, которые формально производятся на территории России, принадлежат международному капиталу и западным ТНК.

Производить продукцию гораздо менее выгодно, чем её при­возить. Экспортёр оплачивает криминальные издержки (взятки откаты и т.п.) единожды - при ввозе товаров. Производитель же выплачивает «административную ренту» постоянно.

Ещё один впечатляющий результат. К началу 2010 года, т.е. за 17 лет реформации в России построено 184 км новых автомобильных дорог. В Китае за тот же период их построено свыше 190 000 км, из которых 56 000 современные автобаны («хайвэи»). В отличие от Китая в России пока, к сожалению, таких дорог нет вообще. Даже связывающая обе столицы - Москву и Санкт-Петербург - дорога очень мало напоминает современную транс­портную магистраль.

Производства нет потому, что целесообразней вкладывать деньги в финансовые схемы, так как с возникновением опас­ной ситуации эти деньги легче и быстрее изъять из оборота. Специфика промышленного производства не позволяет быстро изъять деньги, вложенные в создание предприятия. Инвестиции в российскую промышленность - это определённый риск.

Для советского человека случайно полученная собственность не является в его глазах легитимной. Опасность её потерять (не важно, весьма вероятная или маловероятная) заставляет его действовать стремительно - что-то быстро урвать и перепро­дать. Нелегитимность в собственных глазах - не меньшее зло, чем нелегитимность в глазах общества. Наличие крупных соб­ственников с такой психологией блокирует будущее российской экономики. Они и сейчас бояться, что собственность отберут. Если российский миллиардер В.Потанин, владелец промышленного холдинга готов по первому требованию власти отдать свою собственность, о чём он громогласно сообщает, то разве это не наглядная характеристика модернизационного потенциала соз­данной в 1990-х годах экономической модели? Случайный человек, временщик не может работать на перспективу по опреде­лению. Реформы 1990-х определили траекторию нашей страны: Россия двигается к неизбежному мировому технологическому захолустью.

ПРИМЕЧАНИЯ

Проведение такого анализа требует от исследователя крепкой нерв­ной системы. Изучение документов, беседы с бывшими и нынешни­ми чиновниками Министерства финансов, Госкомимущества, МВД, Счетной палаты и других государственных институтов даже для опыт­ного социолога оставляют тягостное впечатление. В 1957 году в соста­ве группы советских студентов я был Польше, в программу поездки входило посещение Освенцима. То, что мы увидел тогда в фашистском концлагере, привело всех в состояние ужаса. Особенно поразила нас гора детской обуви. Сваленные в одну кучу многие тысячи разноцвет­ных детских туфелек, пинеток для грудничков являли собой что-то чудовищное, невозможное для человека, это зрелище опрокидывало весь смысл существования людей. Неужели такое возможно? Нечто похожее я испытал, когда погружался в массив информации, связан­ной с экономическими реформами 1990-х годов.

Г. И. Заславская. Избранные произведения. Т.2. Трансформационный процесс в России: в поиске новой методологии. М., 2007, с. 270.

Там же, с. 270–271.

Б.Пинскер. Бой с собственной тенью.// Рго et Contra, том 4, № 1, 1999, с. 56.

См.: Reddaway P., Ginski D. The Tragedy of Russia Reforms: Market Bolshevism against Democraty. Washington, D.C.: US Inst, of Peace Press, 2001, p.249.

П.Дуткевич, В.Попов. Худшее, может быть, уже позади? // Современная Европа, 2004, № 4, с. 43.

С.Коэн. И это называется реформой? // Нeзависимая газета, 27.08.1998, с. З.

Комсомольская правда, 21.11.2006.

Теория капитала и экономического роста. / Под ред. проф. Дзарасова. М., 2004, с. 246.

И.Устинов. Приватизация по-российски. // Независимая газета, 17.04.2001.

Там же.

Час, Рига, 12.03. 2002.

Л. С. Окунева. Бразилия: особенности демократического проекта: Страницы новейшей политической истории латиноамериканского гиганта (1960-2006 гг.). М., 2008, с. 198.

М.Бронштейн. Поиск путей реформирования системы // Таллинн, 2000. № 19–20, с. 140.

Н. М. Никулин. История предпринимательства в России. Учебное пособие. М., изд. МГИМО, 2007, с. 194.

С.Степашин. Унесенные ветром. // Поиск, 10.02.2006, с. 6.

Там же, с. 7.

Московский комсомолец, 25.01.2010, с. 5.

Crime and Corruption // The New Russia: Transition Cine Awry / Ed. By L. R. Klein, M.Pomer. Stanford: Stanford University Press, 2000, p. 247.

Р.Гринберг. Место и шансы России в мировой экономике. // Проблемы теории и практики управления, 2006, № 5, с. 41.

Аргументы и факты, 1997. № 12, с. 9.

Аргументы и факты. 2002, № 31, c. 8.

Российский статистический ежегодник, 2000. М., 2001, с. 582.

Российский статистический ежегодник. 2002. М., 2003, с. 614.

Российский статистический ежегодник. 2008. М., 2009, с. 597.

Российский статистический ежегодник, 2013. М., 2014, с. 603.

Товарная структура экспорта РФ (в фактически действующих ценах). Сайт Государственной Федеральной службы государственной статистики. Раздел Россия в цифрах.

А.Храмчихин. Вызов «Поднебесной». // Свободная мысль, 2007, № 12, с. 66.

Аргументы и факты, 2013, № 6, с. 4.

Н.Бобылёв. Модернизация и экспортно-сырьевая модель экономики. / В кн. По ту сторону кризиса. Материалы конференции 19-20 апреля 2010 года. М., 2010, с. 12.

Ведомости, 24.01.2012, с. 3.

Новые известия, 28.12.2013, с. З.

Российская газета, 04.09.2007, с. 5.

Аргументы и факты, 2011, № 9, с. 7.

Экономика и жизнь, 2007, № 30, с. 4.

Эти данные привел министр транспорта РФ И.Левитин на внеплановом правительственном часе, посвященном вопросам безопасности, 20 сентября 2011 года.

Партнёр, № 2, 2009, с. 54.

С.Баландин. Авиакатастрофа. // Новая газета, 2012, № 31, с. 6.

См., например, Внешняя торговля, № 2, 1992. с. 7.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

История. История России. 11 класс. Базовый уровень Киселев Александр Федотович

§ 35. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ И ИХ СОЦИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Начало радикальных реформ в экономике. В наследство российской экономике достались болезни кризисного состояния советского народного хозяйства – спад промышленного производства, рост инфляции, нарастающий дефицит государственного бюджета и сокращение золотовалютных запасов.

Радикальная программа экономистов С. С. Шаталина и Г. А. Явлинского – за «500 дней» перейти к рыночной экономике – летом 1990 г. была поддержана политическим руководством России. Программа официально не была принята, но её основные направления (отказ государства от регулирования экономики и цен, глобальная приватизация, признание саморегулирующейся рыночной экономики) были взяты в качестве исходных позиций радикального переустройства хозяйственной жизни страны. Однако только в январе 1992 г. в Российской Федерации начались радикальные преобразования, давшие старт переходу к рыночной экономике. Правительство во главе с видным экономистом Е. Т. Гайдаром действовало решительно, начав с либерализации цен.

В течение 1992 г. цены на продовольственные товары возросли почти в 40 раз. Ставка на то, что свобода рыночных отношений обеспечивает и поддерживает стабильность экономики, в российских условиях оказалась ошибочной. Государственные компенсации населению не успевали за астрономическим ростом цен и инфляции. Социологические исследования свидетельствовали, что абсолютное большинство населения страны стало жить в 1992 г. гораздо хуже, чем раньше. Эти действия правительства получили название «шоковой терапии». Либерализация цен привела также к резкому падению промышленного производства. В особо тяжёлой ситуации оказались предприятия военно-промышленного комплекса.

Вместе с тем уже весной 1993 г. рынок был насыщен основными продовольственными товарами, исчезли огромные очереди за ними. Однако для социальных групп с низкими доходами высококачественные дорогие продукты стали недоступными, и качество питания ухудшилось.

В конце 1980-х гг. в российском обществе росло недовольство перестройкой. Радужные ожидания лучшей жизни обернулись глубокими разочарованиями. Люди, уставшие от социалистической системы, жили очередными утопическими надеждами на быстрое «экономическое чудо», наступление которого связывали с развитием рынка и частной собственности.

Для большинства населения эти понятия были не более чем политическими лозунгами, в которые верили, но сути не понимали. По-прежнему ждали, что, наконец, наступят времена более справедливого распределения накопленных поколениями богатств и капиталов.

Первые шаги нового экономического курса, связанные с либерализацией цен, действительно шокировали большинство населения. Теперь всё больше людей желали вернуться к регулируемым ценам, что тоже было утопией. Путь назад вёл к деградации и упадку экономики.

Указ Президента Российской Федерации «О свободе торговли» (январь 1992 г.), направленный на стимулирование рыночных отношений и свободу деятельности мелких и средних предпринимателей, на практике привёл к появлению многотысячного отряда «челноков» (лиц, скупающих товары за границей по низким ценам с целью последующей их перепродажи внутри страны). Резкое падение уровня жизни вынуждало многих людей бросать прежнюю работу и пополнять ряды «челноков». В этот «бизнес» втягивалась не только молодёжь, но и высококвалифицированные специалисты, научные сотрудники и бывшие служащие государственных учреждений, чьи мизерные зарплаты в условиях непрерывной инфляции не оставляли людям иного выбора.

Приватизация государственной собственности. В ходе рыночных реформ был создан Государственный комитет по управлению государственным имуществом, который в ноябре 1991 г. возглавил А. Б. Чубайс. С его именем связана практическая реализация правительственного курса массовой приватизации государственных предприятий, которая проходила в два этапа.

Российские шахтёры. Фото П. Кривцова

А. Б. Чубайс рассказывает о программе приватизации

В книге «Приватизация по-российски» А. Б. Чубайс отвергает обвинения в том, что реформаторы «навязали России чуждую ей приватизацию и антинародные рыночные реформы».

Автор утверждает, что стихийная приватизация в стране «шла вовсю» уже в последний год горбачёвского правления в виде по сути «бандитского передела собственности», осуществляемого представителями всех слоёв советской номенклатуры – партийной, директорской, региональной, профсоюзной. В заслугу правительству Е. Т. Гайдара он ставит то, что в России удалось «бескровно уйти от величайшей опасности тех лет – стихийной приватизации» со всеми негативными последствиями всеобщего хаоса.

На первом этапе (1992 – 1994) приватизация проводилась на основе приватизационных чеков (ваучеров). Все граждане Российской Федерации имели возможность получить один приватизационный чек стоимостью 10 тыс. руб. На ваучеры можно было приобрести акции приватизируемых предприятий. В экономике страны за короткий срок произошли кардинальные изменения в отношении собственности и был сформирован негосударственный сектор. Часть ваучеров была продана населением чековым инвестиционным фондам (ЧИФам) и компаниям, остальные – члены трудовых коллективов вложили в акции собственных предприятий.

В ходе чековой приватизации в России появились принципиально новые институты рыночной экономики, которых ранее не было. Заработали инвестиционные фонды, холдинги, нефтяные компании, финансово-промышленные группы. Сформировалась группа руководителей крупного российского бизнеса, получивших со временем в народе название «олигархов» («олигархия» в переводе с греческого – власть немногих).

В 1995 г. начался второй этап приватизации – денежный, который проводился на основе отношений купли-продажи (государство выставляло на продажу принадлежавшую ему собственность).

Стихия рынка, охватившая российское общество, не всегда подкреплялась соответствующими изменениями в хозяйственном механизме и законодательной базе. Игнорировались интересы простых людей, что привело к их обнищанию, росту безработицы и уголовных преступлений. По мнению специалистов, внедрение собственно рыночных отношений отставало от демонтажа социалистического строя.

Надежды на то, что «рынок решит всё», во многом оказались несостоятельными. В качестве образцов брались преуспевающие страны – США, Германия, Япония, но мало учитывались их специфика, долгосрочность реформ, возможность применения зарубежного опыта в российских условиях.

Социальное расслоение. В результате политических и экономических преобразований в России появи-лись два основных социальных слоя: собственники и наёмные работники (последние составляют большинство населения страны).

Приватизация способствовала перераспределению национальных богатств, именовавшихся в советское время «общенародной собственностью», в пользу немногочисленного слоя состоятельных людей, наживших свои капиталы в условиях быстрого перехода к рынку. По данным Российской академии наук, к концу 1993 г. слой богатых в стране составлял 3 – 5 %, среднеобеспеченных – 13 – 15 %. Остальные находились за чертой бедности.

Процесс расслоения общества усиливался с каждым годом, что вызвало у значительной части населения резкое неприятие реформ, глубокое разочарование и личные драмы. Ухудшение условий труда и жизни интеллигенции привело к «утечке мозгов» – выезду представителей высококвалифицированной научной и технической элиты за границу или их переходу на работу в коммерческие структуры.

Не принесла успеха и реформа в аграрной области: сохранялись знаменитые «ножницы цен» (т. е. промышленные товары относительно дороги, а сельскохозяйственные относительно дёшевы), бес-хозяйственность (в 1994 г. в поле стоял урожай под 100 млн т, а собрали 83 млн). Закон «О зерне» (май 1993 г.) декларировал отказ от монополии на сельхозпродукцию и создание зернового рынка. На деле реальные рычаги – планирование правительством цен, система госзакупок, налоговые льготы для производителей зерна – находились в руках государства. Интересы крестьян по-прежнему никто не защищал.

В годы перестройки

Финансово-экономический кризис 1998 г. В 1998 г. разразился финансово-экономический кризис, или дефолт (провал, упадок), что явилось отражением глубоких внутренних и внешних причин в российской и мировой экономике. Первоначальным толчком, запустившим кризисный механизм в национальной российской экономике, стало потрясение на финансовых и валютных рынках Юго-Восточной Азии. Провалы на фондовом и валютном рынках выявили слабость и уязвимость российских финансово-экономических структур и институтов.

Курс российского правительства на финансовую стабилизацию основывался не на росте реального сектора экономики, а на создании «финансовой пирамиды» ценных бумаг – государственных краткосрочных обязательств (ГКО). Правительство С. В. Кириенко заявило о невозможности выполнять свои финансовые обязательства по ГКО.

В совместном заявлении Правительства России и Центрального банка от 17 августа 1998 г. было объявлено об изменении валютной политики, о замораживании выплат по облигациям государственного внутреннего долга, а также о временном пересмотре отношений к иностранным кредиторам России. Банк России перешёл к проведению «политики плавающего курса рубля в рамках новых границ валютного коридора», которые были определены на уровне от 6 до 9,5 руб. за доллар США. По существу, это решение означало почти пятидесятипроцентную девальвацию рубля. Однако на практике рубль обесценился не на проценты, а в несколько раз.

С валютного рынка паника перебросилась на потребительский: из магазинов исчезли соль, сахар, мука и крупы, а также промышленные товары (автомобили, сложная бытовая техника импортного производства и пр.). Резко усилился спрос на покупку жилья. В сентябре 1998 г. рост потребительских цен составил около 40 %, что свидетельствовало о начале гиперинфляции. Практически остановилась система безналичных расчётов, многие банки оказались близки к банкротству. Ускорился спад промышленного производства.

Экономисты определили и внутренние причины кризиса: неуклонная тенденция сокращения производства, долгая жизнь государства «не по средствам», как за счёт проедания ренты с природных ресурсов, так и в долг – на крупномасштабные заимствования на внутреннем и внешнем рынках. При этом внешние займы направлялись на латание бюджетных прорех, а не на решение проблем реального сектора экономики. Проводимая правительством экономическая политика вела к тому, что Россия всё в большей степени стала поставлять на мировой рынок не промышленную продукцию, а сырьё. По данным Государственного таможенного комитета, подавляющую часть экспорта составляла продукция сырьевых и добывающих отраслей, а также предприятий, производящих продукцию промежуточного потребления (топливно-энергетическое сырьё, металлы и изделия из них). Одновременно продолжала усиливаться зависимость экономики страны от ввоза продовольствия и продукции сельского хозяйства. Особо уязвимым стал продовольственный рынок, ёмкость которого более чем наполовину обеспечивалась за счёт импортных поставок.

В зале Московской международной валютной биржи

Кризис 1998 г. привёл к ещё большему расслоению в обществе. В конце 1990-х гг. доходы 10 % наиболее обеспеченных граждан России превышали доходы 10 % наименее обеспеченной части населения в 30 раз. Такова была цена «шоковой терапии».

Вопросы и задания

1 . Составьте в тетради таблицу «Рыночные реформы в России».

2 . Сравните основные характеристики экономики нашей страны в конце 1970-х гг. и в конце 1990-х гг. Обозначьте общие черты, выделите различия. 3. Какие важнейшие изменения произошли в социальной структуре общества в 1990-е гг.? О чём эти изменения свидетельствовали? 4. Каковы были причины и последствия дефолта 1998 г.? 5. Проведите опрос среди представителей старшего поколения о том, как менялся их образ жизни в 1990-х гг. Самостоятельно разработайте список из 4 – 5 вопросов. На основании полученной информации сделайте выводы о том, какие новые явления вошли в повседневный быт людей, как изменился их социальный статус.

Работаем с документами

Из книги директора Центра по изучению России и Евразии при Гарвардском университете (США) Маршалла Голдмана «Приватизация России»

Действительно, как и рассчитывали Гайдар и Чубайс, роль правительства в принятии решений была уменьшена, и рынок, или то, что считается рынком в России, имеет сегодня больше влияния на экономическое поведение, чем государственные планировщики. Не вернулась Россия и к коммунизму. Более того, после турбулентного десятилетия и бесчисленных упущенных возможностей российская экономика в конце концов начала расти в 1999 году. Однако даже этот рост более обязан утроению цен на экспортную российскую нефть и радикальной девальвации рубля (эффективно снизившей импорт на 50 % и таким образом давшей возможность воспрять отечественным производителям), чем реформам шоковой терапии и целенаправленным политическим выборам.

Но даже при этом запоздалом росте по большинству остальных экономических мерок приватизация провалилась. Что не менее важно, переход к рынку был запятнан коррупцией и возникновением бесчестной олигархии, которая, вероятно, до сих пор контролирует свыше 50 % российской экономической деятельности. Допустим, нельзя уверенно сказать, могли бы коммунисты снова захватить власть и вернуть пятилетние планы и государственную собственность, не будь этой попытки приватизации, или нет. Ведь коммунисты в Польше были возвращены к власти на время, но Польша продолжала попытку приватизации. В любом случае мало тех, кто бы стал настаивать, что российская приватизация не могла быть улучшена, да и сами проведённые реформы мало способствуют тому, чтобы продвинуть дело последующих реформ. Так или иначе, но эти реформы скомпрометировали сам процесс реформ на многие годы вперёд, стали препятствием для последующих реформ и дали толчок дисфункциям в экономике и разного типа антисоциальному поведению.

Из книги «Эпоха Ельцина: очерки политической истории»

Приватизация обычно проводится для достижения двухконечных целей: сформировать устойчивую систему прав собственности; создать условия для стабильного и эффективного развития экономики. Ни ваучерная, ни последовавшая за ней денежная приватизация пока этих задач не решили. Но промежуточные результаты есть – и положительные, и отрицательные.

С одной стороны, ваучерная приватизация привела к тому, что в стране стала невозможной реставрация прежней хозяйственной системы. Появился сам институт частной собственности. Возник рынок ценных бумаг вместе со всеми его механизмами. Приватизация помогла оздоровлению бюджета, улучшению конкурентной среды, привлечению инвестиций. И критики, и сторонники чековой модели, срок действия которой истёк 30 июня 1994 года, сходятся только в одном: формальный количественный успех программы массовой приватизации очевиден.

С другой стороны, за эти достижения пришлось заплатить немалую цену. Приватизация обернулась резким имущественным расслоением. Она сопровождалась многочисленными скандалами с явными признаками коррупции. Сказалось и то, что технология приватизации, её последствия, в том числе и отрицательные, не были понятным языком растолкованы населению.

Особое место в истории приватизации занимают залоговые аукционы. Впервые в Администрации Президента об этой идее услышали в декабре 1994 года. Доложили Президенту. Он поговорил с В. Черномырдиным и А. Чубайсом. Потом идея начала гулять по кабинетам Белого дома и Старой площади и «догулялась» до Указа № 478 от 11 мая 1995 года, принципиально одобрившего залоговые аукционы. Другим указом Б. Ельцин определил правила их проведения. Смысл состоял в следующем: поскольку бюджетная ситуация оставалась крайне сложной, группа ведущих банков предложила дать взаймы Правительству под залог пакетов акций крупных и высокодоходных предприятий. По истечении установленного срока Правительство должно было вернуть банкам кредиты, а те – отдать назад пакеты акций.

Вышло, однако, по-другому. Правительство не расплатилось и, может быть, вовсе не собиралось этого делать. Банки стали владельцами собственности, причём «покупка» обошлась им довольно дёшево. Так сложились финансово-промышленные группы, а возглавивших их людей стали потом называть олигархами.

1. Проанализируйте документы. На основе текстов и интернет-ресурса составьте таблицу по следующей схеме: а) основные цели приватизации, её этапы и их содержание; б) результаты приватизации и их оценка: политиками; учёными; различными группами российского населения; правительственными чиновниками, проводящими приватизацию.

2. Проведите дискуссию по теме «Приватизация в России: рrо еt соntrа».

3. Как вы понимаете тезис М. Голдмана о том, что приватизация «дала толчок разного типа антисоциальному поведению»?