Ряд российских экономистов придерживается мнения о неизбежной девальвации рубля. Научный руководитель разработчиков программы «Столыпинского клуба» Яков Миркин заявил, что сегодня повторяется кризисный сценарий 1998, 2009, 2014 годов.
Напомним, в настоящее время для иностранных спекулянтов рубль остается супердоходной валютой. Но аналитики опасаются, что приток спекулятивного капитала в страну может внезапно смениться оттоком. Поэтому вероятность финансового кризиса оценивается в 60% на интервале от одного до трех лет.
По данным Bloomberg, к концу 2017 года рублевые активы могут обеспечить инвесторам доходность в 15%. Именно сейчас доходность вложений в рублевые активы достигала 7% - самого высокого показателя среди мировой валюты. Российский рубль стал супервыгодным для операций carry trade (с гарантированной доходностью).
Но именно эта тенденция супердоходности вызывает опасения у экономистов. Председатель научного совета Института экономики роста им. Столыпина, весьма скандально известный эксперт Яков Миркин предупредил о надвигающейся новой «взрывной девальвации», подобной кризису 1998 года. Тогда за год после «черного августа» рубль подешевел по отношению к доллару более чем в три раза. В 2009 году падение было скромнее - чуть больше, чем в полтора раза. В 2014-м рубль упал к доллару почти в два раза.
"Грубо говоря, доллары и евро вкладываются в рубли под высокий процент, стабильный или даже укрепляющийся рубль дает возможность их вывести через энное время обратно, обратить рубли «назад» в доллары и евро, получив очень высокую по мировым меркам валютную прибыль, - поясняет он. - Это стандартный механизм подготовки будущего валютного и финансового кризиса в России, и не только, который уже сработал три раза и, видимо, может сработать четвертый".
Миркин отметил, что рубль в настоящее время сильно переоценен. По его словам, если валюта будет оставаться на нынешнем уровне - 62-63 рубля за доллар, то это станет тормозом экономики.
"Якова Миркина многие зовут "монстром пессимизма". Он хоть и в "Столыпинском клубе", но постоянно пишет, что Россия падает, все плохо, деградация и вообще караул и капут!",- уже иронизировали СМИ.
Журналисты напоминали, что ранее он также предсказывал падение мировых цен на сырье, вытеснение с прежних сырьевых рынков (Европа постепенно стремится сократить долю России на своем рынке топлива), экономические санкции, финансовый и технологический бойкот Запада при критической зависимости во многих отраслях российской экономики от импорта и циклическое укрепление доллара.
Врочем, его пессимистические, как обычно, прогнозы, расходятся с мнением о российской экономике того же МВФ, который считает, что страна успешно преодолела воздействие двойного шока снижения цен на нефть и санкций и показывает признаки начинающегося оздоровления.
Об этом говорится в сообщении Международного валютного фонда по итогам визита миссии МВФ в РФ.
Как отмечает руководитель миссии МВФ Эрнесто Рамирез Риго, "экономика выдержала воздействие двойного шока снижения цен на нефть и санкций и показывает признаки начинающегося оздоровления, хотя экономическая активность в этом году все же сократится на 0,6%.
Восстановление экономики должно пойти более высокими темпами в 2017 году, и, по прогнозам, темпы экономического роста составят 1,1 процента, что отчасти обусловлено более высокими ценами на нефть".
Не осталось незамеченным и снижение инфляции в России. "Инфляция продолжает замедляться и, в соответствии с текущим прогнозом, снизится до 5,6% к концу 2016 года, а в течение следующего года инфляция будет снижаться, приближаясь к целевому показателю инфляции, установленному Банком России (4% - ред.)", подчеркивается в сообщении.
При этом профицит по счету текущих операций будет сокращаться в связи с тем, что темпы восстановления импорта будут превышать рост экспортных доходов, что, в частности, связано с тем, что девальвация рубля пока не сказалась положительно на увеличении нетрадиционного экспорта, считают в МВФ.
Стоит напомнить, что в майском прогнозе МВФ ожидал, что инфляция в РФ к концу 2016 года составит 6,5%.Глава Международного валютного фонда (МВФ) Кристин Лагард позитивно оценила действия российских властей, в том числе Центрального Банка, по поддержанию макроэкономической стабильности.
Как сообщил журналистам замглавы Минэкономразвития Станислав Воскресенский, "наш президент задал Кристин Лагард вполне конкретный вопрос, он касался российского финансового сектора. Во-первых, он спросил, в силах ли оценки МВФ, как действует ЦБ и правительство по поддержанию макроэкономической стабильности, президент привел последние данные по макроэкономике".
"Лагард ответила - я дословно скажу - что касается главы Центрального банка, то она сделала фантастическую работу", - отметил он. Так что мрачные прогнозы экономиста Миркина могут таковыми и остаться.
Внутренняя экономика России готовит рубль к будущим девальвациям.
Или впереди новые взрывные подвижки в курсе? 70 рублей за доллар? Или даже 80 рублей? Этого никто не знает. Рубль - зависимая сырьевая валюта. Мы все уверены только в двух вещах. Рубль будет слабеть на длинной дорожке. И еще он это будет делать разовыми, стремительными движениями, шарахаясь от всего на свете. Застынет, переведет дух, может быть, отскочит - и опять в бега вниз.
Почему так? В основе рубля - слабая экономика. Она либо падает, либо растет со скоростью 1,5 - 1,7% в год. Даже тогда, когда цены на нефть и газ взметнулись вверх. Среднемировые темпы роста ВВП в реальном выражении в 2018 г. - 3,9%. Прогноз по США - 2,9%. Каждый год Россия теряет свой кусок в мировом пироге.
Это экономика с высокой инфляцией. Удивляет? Вам говорят обратное? Рост цен производителей промышленных товаров, июнь 2018 г. к июню 2017 г. - на 16,1%. Те же цены в 2017 г. выросли за год на 7,6%.
Мы входим в 25% стран мира с самым высоким процентом по кредитам. Процент от 8 - 9% и выше - не самый лучший способ стабилизировать национальную валюту. Он закладывается в рост цен, тащит внутрь России «горячие деньги» всего мира.
Высокая инфляция и заоблачный процент годами создавали в России гигантский, один из самых больших в мире разрывов между номинальным и реальным эффективными курсами рубля.
Реальный курс рубля - это тот, каким он должен быть с учетом инфляции. Рубль годами переоценен, слишком тяжел. Хотя бы 65 - 66 руб. за доллар США - как раз то, что ожидалось, когда рубль был отогнан на уровень 56 - 57 руб. Заранее было известно, что впереди новое резкое, жесткое движение рубля вниз. При первом же поводе.
Так и случилось. С конца января рубль упал примерно на 20%.
А вот при 72 - 74 руб. за доллар курс рубля начнет стимулировать рост экономики. Помогать экспорту, вставать барьером перед импортом, перед вывозом капиталов, содействовать переносу производств в Россию, облегчать санкции. И, может быть, тогда нас, как Китай и Европейский Союз обвинят в манипулировании курсом своей валюты. Абсолютное большинство случаев сверхбыстрого роста в странах Азии и послевоенной Европе произошли при заниженном курсе национальных валют.
Что еще создает курс рубля? Конечно, цены на нефть. Сырьевая валюта. Все это уже выучили. Знают автоматически.
А еще что? Курс доллара к евро. Доллар растет к евро - рубль падает. И наоборот. Доллар с конца января усилился к евро на 9 -10%. И рубль тут как тут. Упал с «рычагом».
Может быть, еще что-то в глобальных финансах прямо влияет на курс рубля? Да, конечно. У России - более - менее свободный счет капитала. Мы - открытая экономика и один из «кусков» в портфеле глобальных активов. Деньги иностранцев приходят и уходят свободно. Только традиционно это - «горячие деньги», спекулятивные. Деньги от кэрри-трейд. На высокий процент, на сверхвысокие прибыли в валюте. До 50% торгов акциями на Московской бирже - это нерезиденты. К апрелю 2018 г. больше 34% облигаций федеральных займов - у иностранцев. Их очень много на валютном рынке, в деривативах.
Кэрри-трейд, большие спекулятивные игроки - это и есть пуповина, связывающая рубль со всем миром. Много горячих денег из-за границы - рубль крепнет. Его «отгоняет» от нормы.
Но вот что-то случилось. Раздался крик: «Уходим!». Бегство капитала. И начинается падение рубля.
Что же случилось в апреле - августе 2018 года? Новый раунд санкций США в апреле. Угроза еще более сильных санкций в августе. Каков ответ «горячих денег»? О, риски в России стали выше! Уходим!
А что еще случилось? Финансовая инфекция из Турции. И Россия, и Турция, и Бразилия, и Аргентина и т.п. - для глобальных инвесторов все эти страны - развивающиеся рынки. И все хорошо знают, что упала Бразилия - будет падать и Россия. Грохнется Аргентина - то же случится и в России. И наоборот. Нужно уходить с развивающихся рынков.
И инвесторы от мала до велика это делают. Турецкая лира с конца января 2018 г. обесценилась к доллару примерно на 60%. Бразильский реал - на 24%. Как всегда, почти вровень с рублем. Аргентинское песо - на 50% с лишним. Казахское тенге - на 10 - 12%.
Что впереди? Рубль - заведомо нестабильная валюта. Она - полностью в объятиях нефти, доллара, кэрри-трейд, финансовых инфекций. Внутренняя экономика России рублю мало помогает. Наоборот, готовит его к будущим девальвациям.
Так что пока впереди - всё так же. Курс рубля скачками. Главная дорога - на ослабление, временами вводя нас в заблуждение - встал и даже укрепился. А потом, как грохнулся. Жизнь по наклонной.
Это моя новая колонка в Forbes
C любезного согласия Republic.ru публикую для Вас свою статью «Шесть сценариев обвала рубля», ранее доступную только для подписчиков.
«Когда рубль стабилен и месяц наматывается за месяцем, то кажется, что ничего, никогда и ни при каких условиях произойти не может. Что так будет всегда. Но вдруг откуда-то налетает ветер, рынки рушатся, и мы себя спрашиваем: разве мы не видели, что рубль вот-вот упадет, или даже грохнется? Ведь это было так очевидно!
Вопрос дня: есть ли мыльный пузырь на рынке кэрри-трейд с рублем (см. ссылку на мою статью от 22 декабря 2016 г.), и что должно случиться, чтобы он обрушился? Банк России заявляет, что спекуляций в кэрри-трейд совсем чуть — чуть, на 2 -5 млрд. долл., и никаким кризисом это не угрожает. Между тем, люди на финансовом рынке говорят, что только ленивый, если у него есть валюта, сейчас не играется с рублем при таком стабильном курсе и высоком проценте. Мыльный пузырь – он уж есть и вот – вот лопнет? Или он только в начале своего созревания?
Все началось год назад, с конца зимы 2016 г., когда рубль вошел в отчетливый тренд своего усиления. С 78,7 руб. за долл. в феврале 2016 г. он добрался до 56,9 руб. сегодня, усилившись больше, чем на четверть. Для кэрри-трейдера, обменявшего валюту на рубли, вложившего их на российском рынке, при ключевой ставке ЦБР в 9,25 – 11% это означает процент выше 10% в долларах или евро. Где вы еще найдете такой? По западным ценным госбумагам максимум, что можно выжать сегодня – до 1 — 2%, у больных «развитых» экономик, типа Греции – до 3 – 3,5%.
Кто ты, мистер кэрри-трейдер?
Все подозревают, что кэрри – трейд приходит через иностранцев, «нерезидентов», даже если они российского происхождения. Наверное, и через экспортеров – у них есть валюта, внутри ли России или в офшорах.
Конечно, санкции, ограничение лимитов на Россию. Наверное, это как-то охлаждает горячие головы. Но, кажется, что не очень. Доля иностранцев (как настоящих, так и с российскими корнями) на биржевых рынках акций – 47%, облигаций – 20%, валюты – 12%, деривативов – 45%, денежном рынке – 12% (Moscow Exchange Presentation. April 2017). На рынке деривативов – валютные контракты занимают не менее половины рынка, в периоды всплесков волатильности – до 65 – 68% рынка. На валютном рынке спот (прямая торговля валютой) доля иностранцев – 40%, в т.ч. доля дочерних банков – нерезидентов – 22%. Доля нерезидентов в государственных облигациях (ОФЗ) – 30%. На внебиржевом валютном рынке – от 40 до 80% (ЦБР). И, конечно, не стоит забывать, что объем торгов акциями российского происхождения и депозитарными расписками на них за рубежом выше, чем в России. Рынок наших акций «там», больше, чем внутри. Лондонская фондовая биржа «проворачивает» их почти на 40% больше, чем Московская биржа (2016).
Доли нерезидентов на рынках за немногими исключениями постоянно растут. По облигациям федерального займа (ОФЗ) в конце 2015 г. доля иностранцев было 20 – 21%, сегодня – больше 30% (ЦБР). По акциям, облигациям, деривативам – везде рост вовлеченности нерезидентов в российские активы и в ткань внутреннего рынка.
Разве это плохо? Нет, конечно, если бы это были длинные деньги. Разве в США кто-то против того, что больше 30% федерального долга держат иностранцы (St. Louis Fed)? Но в России традиционно это спекулятивные вложения, быстро растущие, когда складываются благоприятные условия для кэрри-трейд. При первых же признаках опасности их могут выбросить в валюту и обрушат рубль, как это было в 1998, 2008 / 2009 и 2014 гг.
Быстро увеличиваются срочные сделки банков с иностранной валютой. Эти сделки за балансом банков, наряду с госдолгом и акциями, были одним из главных инструментов для кэрри-трейда и рычагов кризиса в 1998 г. Срочные обязательства по поставке валюты со сроком исполнения от 2 до 30 дней (короткие по времени сделки особенно спекулятивны) в начале 2016 г. составляли 27 млрд. долл., в марте 2017 г. – 42 млрд. долл. Рост в полтора раза.
Сколько денег вложено в «кэрри-трейд»?
В апреле 2017 г. нерезиденты владели 1,8 трлн. руб. ОФЗ. Если хотя бы треть этих облигаций – кэрри трейд (консервативная оценка), то сумма достигает более 10 млрд. долл. Оценим по-другому. За январь 2016 – март 2017 гг. вложения иностранцев в ОФЗ выросли на 734 млрд. руб., или почти на 70% (ЦБР). Эта сумма на начало апреля составляла почти 13 млрд. долл.
И это только по одному сегменту рынка, и только в части, относящейся к «иностранцам». Портфельные вложения нерезидентов в акции на конец 2016 г. составляли более 160 млрд. долл., в негосударственные долговые ценные бумаги – более 15 млрд. долл., в деривативы — более 6 млрд. долл. (международная инвестиционная позиция России, ЦБР). Даже по самой консервативной оценке, считая, что только 5% этих вложений связаны с кэрри-трейдом (рынок акций рос в рублевом измерении весь 2016 г.), это дает сумму порядка 9 млрд. долл.
Сверхбыстрый рост в 2016 – начале 2017 гг. забалансовых срочных сделок банков по сделкам с валютой (по очень взвешенной оценке, если хотя бы треть их связана с кэрри-трейд) – еще 4 – 5 млрд. долл.
Со всей осторожностью, можно, видимо, принять накопленную емкость кэрри-трейд в размерах не ниже 25 – 26 млрд. долл. США. Много это или мало, и может ли вызвать еще один обвал курса рубля?
Как будем падать, если будем
Вроде бы 25 млрд. долл. – это пока немного, и вряд ли можно говорить о большом мыльном пузыре вокруг рубля уже сегодня. Тем более при 400 млрд. долл. международных резервов. Но, во-первых, все события впереди, и объем средств в кэрри-трейд будет продолжать накапливаться, пока рубль стоит или укрепляется к доллару или евро, а процент в России по-прежнему очень высок. Всегда есть место для снежного кома с горы. А, во-вторых, внезапный, концентрированный шок даже не очень большими (сравнительно с международными резервами) объемами может сбрасывать финансовые рынки вниз, запускать цепную реакцию системного риска.
Обычно это называется «внезапной остановкой капитала» (sudden stop), когда денежные потоки, хлынувшие в страну, внезапно разворачиваются и инвесторы, в первую очередь, нерезиденты начинают массово выходить из национальной валюты, распродавать акции, облигации, любые финансовые активы, лишь бы скорее вернуться в доллары, евро или любую другую твердую валюту. Соскочить с внутреннего рынка, пока не поздно, пока он ликвиден или местные власти не ввели ограничений на вывод капитала.
Что может случиться? Какие сценарии возможны?
Первый сценарий. Сильное движение по укреплению доллара к евро, давление вниз на мировые цены на нефть, газ, металлы, их падение, как это случилось в 2014 г. (анализ см. в моей статье в Republic от 28 июля 2015 г.). Доллар – с начала 1970-х гг. в длинных долгосрочных циклах и, судя по графику, у него еще есть пространство для дальнейшего укрепления к евро (график 1), хотя бы до паритета с ним, по мере дальнейшего роста ставки ФРС (причины циклов – см. Миркин Я.М. (с соавт.). 1971 – 2025: курсы валют, мировые цены на сырье, курсы акций. М.: Магистр, 2015). Если это случится, курс рубля может снова посыпаться вниз, а потоки «кэрри-трейд» развернутся вон из России, резко усиливая падение рубля.
Впрочем, то же самое может произойти, если падение цен на нефть и газ будет вызвано фундаментальными, нефинансовыми факторами (дальнейший рост сланца, резкое наращивание производства нефти в США, как обещает трампономика). Число буровых установок выросло в США за год (к маю 2016 г.) более, чем в 2 раза.
Второй сценарий. Финансовая инфекция, идущая из глобальных финансов. Любой внешний финансовый шок может потрясти внутренний рынок, во многом зависящий от нерезидентов. Хотя мировая экономика сейчас на циклическом подъеме и кажется, что она преодолела последствия кризиса 2008 г., все-таки в 2017 г. более 40 юрисдикций будут иметь суверенные долги свыше 70% ВВП, в т.ч. все страны G-7 (кроме Германии); более 30 стран, в т.ч. G-7 (без Германии) – выше 80% ВВП. Увеличивается концентрация долгов государств в Средиземноморье (Франция, Испания, Италия, Греция, Кипр). У Греции, виновницы финансовых бурь 2011– 2013 гг., госдолг зашкалил за 180% ВВП. Растут риски того, что на рубеже 2020-х гг. вернутся долговые кризисы развивающихся экономик, подобные началу 1980-х и 1990-м гг. Бразилия, с финансовым рынком которой Россия сильно коррелирована, политически нестабильна и генерирует высокую финансовую турбулентность.
Третий сценарий. Спекулятивная атака на российский рубль. В истории валютных кризисов они хорошо известны (британский фунт в 1992 г., мексиканское песо в 1994 г., таиландский бат в 1997 г.). Рубль переоценен, его естественный уровень, по оценке – 67 – 68 рублей за доллар, вновь стал нарастать давно существующий и очень большой разрыв между реальным и номинальным эффективными курсами рубля. Мы не знаем, кто из нерезидентов – крупные хедж-фонды, кто и как играл против рубля в 2014 г., какие позиции они занимали на валютном рынке и в деривативах «рубль – доллар», «рубль – евро». Не знаем, не было ли там спекулятивных атак. Микроструктура российского валютного рынка, кто является основными игроками с рублем – не раскрыта. Единственное, что можно сказать со всей точностью, что есть 5 – 7 крупнейших «слонов» — финансовых институтов, которые во многом определяют динамику российского рубля.
Четвертый сценарий. Негатив во внутренней экономике как сигнал к выводу капиталов. Конечно, странная картина, когда в экономике, которая стоит около нуля, со встроенным в нее кризисом инвестиций и доходов населения, рубль ощутимо, больше года укрепляется. Ее восстановление – функция от экспорта сырья (который ЕС собирался сокращать, а США подавлять), от мировых цен на него (которые сверхволатильны), от роста военной промышленности (больше 10% в год), от слабости или силы рубля (девальвация, наряду с господдержкой, устроила экономическое чудо в аграрном секторе, очень помогла сырьевым отраслям). Все это очень ненадежно и в любой момент может создать внутренние шоки.
Мы не можем предугадать, не надломит ли вдруг ветку и не начнет ли все-таки «цепную реакцию системного риска» массовая реструктуризация финансовых институтов. С сентября 2013 г. число банков сократилось на 36%, негосударственных пенсионных фондов – на 68%, количество брокеров – дилеров, управляющих ценными бумагами – на 55 – 60%. Число страховых компаний упало на 40%. Погибло более 1000 финансовых институтов. Что творилось бы в городах и весях, если бы АСВ не выплатил 1,4 трлн. рублей более 3 млн. вкладчиков за счет кредита, выданного ему Банком России (АСВ)?
Масса людей пытается то в одном, то в другом российскую экономику закрыть. Нет никаких гарантий против того, что рано или поздно это может случиться в части способности не только заработать, но и свободно вывести свой капитал.
Очень рискованная экономика, любой крупный негатив в ней – а он неизбежен — всегда могут создать ощущение у инвесторов, что всё, пора поворачивать оглобли. Вчера еще всё было ОК, а сегодня с рисками перебор – и быстрее из страны. Результат – кризис рубля.
Пятый сценарий. Действия Банка России. Сколько-нибудь быстрое снижение ключевой ставки ЦБР, о котором давно умоляет промышленность, могла бы быть воспринята как сигнал, что «больше зарабатывать не светит» и пора уходить с рынка. Та самая неожиданная остановка потока капиталов. В этом смысле Банк России попал сегодня в ловушку – он просто не может снижать свою ключевую ставку быстрыми темпами, иначе есть шансы, что он столкнется с бегством спекулятивных капиталов. Год назад еще мог это делать гораздо быстрее.
Шестой сценарий. Мыльный пузырь. Еще полгода – год такой жизни, и размеры кэрри-трейд возможно созреют до мыльного пузыря. Когда мыльный пузырь доходит почти до разрыва, инвесторы это очень хорошо чувствуют. Рынок перегрет, рубль перекуплен, и нужно начинать играть против него. Все посматривают друг на друга и потихоньку количество позиций против рубля начинает перевешивать число позиций «за», на покупку рублей. Поэтому все так возбудились, когда неделю назад прилетело сообщение, что «cтавки спекулятивных инвесторов в США на укрепление российского рубля сократились на рекордную величину» (РБК) .
Здесь можно сказать только одно – когда мыльный пузырь созрел, он обязательно лопнет. Мировая, да и наша собственная (1998 г.) финансовая история уверенно подтверждает это. Чем дольше будет сохраняться внушительный разрыв между динамикой рубля и высокими процентными ставками, тем больше будет поток кэрри-трейд и мы увидим, как в один прекрасный день, может быть, даже солнечный, все это поползет по швам. И мы опять войдем в историю новым валютным кризисом в России.
Вероятности сценариев? Возможны все. Если же что-то начинается по одному сценарию, то он обычно начинает переплетаться с другими (2008 г.).
Неизбежность? Вот здесь начинаем молиться за разумную денежную, валютную и процентную политику Банка России и финансовое спокойствие на наших границах, потому что новый валютный кризис никому не нужен. И, конечно, всегда есть надежда, что раны сами собой закроются, как-нибудь, самой жизнью (только редко это бывает), а великий и умелый финансовый регулятор сможет спустить всё осторожненько и искусно на тормозах.
Ловитесь в наши сети:
Ждать ли нового обвала рубля, почему реальная инфляция опережает номинальную и что делать с криптовалютой
С 1990-х годов Россия — страна вывоза капитала, но отток в $20–30 млрд некритичен, полагает заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН Яков Миркин. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал о том, как можно было сделать «плавным» обрушение рубля в 2014 году, способна ли Россия еще раз стать высокотехнологичной державой и опасно ли покупать биткоины.
«МЫ ДО СИХ ПОР НЕ ЗНАЕМ, КТО ИГРАЛ ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ВАЛЮТЫ В ДЕКАБРЕ 2014-ГО»
— Яков Моисеевич, недавно курс национальной валюты снова поставил антирекорд: цена доллара достигла 60 рублей, евро перевалил за 70. Ждать ли нам повторения «черного вторника», как в 2014 году?
— Рубль фундаментально переоценен. Нормальный уровень, при котором национальная валюта начнет стимулировать развитие экономики, — 65–66 рублей за доллар, умеренно слабый рубль — 71–72 рубля за доллар. Для того, чтобы прогнозировать изменения курса, нужно ответить на вопрос: почему рубль при слабой экономике долго находился в сильной зоне? Мы наблюдали, что с одной стороны, с начала 2016 года росли цены на нефть и другие российские сырьевые товары, сохранялся объем экспорта. В этой ситуации курс рубля поддерживался значительным потоком валютной выручки. Присутствовал тренд на ослабление доллара по отношению к евро, что также позитивно влияло на курс.
И наиболее важный третий фактор, позволявший рублю долгое время оставаться в зоне 57–59 рублей за доллар, — кэрри-трейдеры (получение прибыли от разницы в процентных ставках одной валюты — прим. ред. ). На начало осени объемы операций спекулянтов можно было оценивать свыше 30 миллиардов долларов. С одной стороны, сумма небольшая, с другой — достаточная для того, чтобы в случае колебаний играть роль спускового крючка. Сочетание высокой доходности финансовых активов внутри России и сильный рубль создавали ситуацию, когда держателями половины внутреннего рынка акций являлись нерезиденты, и их доля постоянно росла. Высокие, растущие доли нерезидентов были и есть на рынке ОФЗ, деривативов, корпоративных облигаций и других инструментов. Курс рубля в этой ситуации напоминал лодку, плывущую против сильного течения. Поток денег из-за рубежа постоянно относит ее назад — в зону сильного рубля. Но как только он иссякает, то лодка резко устремляется вперед. Это происходило трижды в российской экономике — в 1998 году, в 2008–2009 годах и во втором полугодии 2014 года.
— Кто в данном случае выступает в роли гребцов?
— Кто именно? Но дело в том, что микроструктура валютного рынка мало известна, она закрыта. Понятно, что это рынок, на котором очень много нерезидентов, пусть и с российскими корнями. Можно предположить, что речь идет о крупных институтах, структурах. Мы не понимаем до конца их политику на этом рынке. Очевидно лишь, что генеральной линией российских властей и Центробанка является установка на сильный рубль.
— То есть прогнозировать развитие ситуации практически невозможно?
— Сейчас возможны несколько сценариев на ближайшие два-три года. Первый опирается на то, что вместо укрепления доллара к евро, которого мы ожидали до 2018–2019 годов, начнется длинный тренд к его ослаблению. Тогда цены на сырье, включая углеводороды, металлы и прочее, будут оставаться высокими. В этой конструкции при прочих равных условиях, хотя ослабление рубля будет сохраняться, но девальвация окажется медленной. Не последнюю роль опять же будут играть кэрри-трейдеры.
Второй сценарий негативный. При укреплении доллара и падении цен на сырьевые товары, более интенсивном сокращении спроса на российское сырье в Европе, а также активном снижении ЦБ ключевой ставки начнется уход, а может быть, и бегство кэрри-трейдеров с рынка. Соответственно, реакция рубля будет от плавной до более жесткой в зависимости от скорости выхода частного капитала из России. Национальная валюта может обвалиться также в случае обострения отношений с США. К примеру, американцы введут запрет на приобретение российских государственных ценных бумаг, а мы начнем избавляться от гособлигаций США, в которые вложено в районе 100 миллиардов долларов. Такие риски нельзя исключить. Вероятность этих сценариев я бы оценил как 50 на 50. Равные шансы, многофакторные, не только финансовые процессы, почти казино.
— Как вы оцениваете эффективность стратегии Центробанка для стабилизации курса? Оправдано ли было решение отпустить его в свободное плавание в 2014-м, спровоцировавшее валютный кризис?
— Девальвацию я прогнозировал еще в 2012–2013 годах в своих публикациях. Это все равно бы произошло. Рубль был фундаментально переоценен. К этому времени в России сложился уникальный разрыв между реальным и номинальным эффективными курсами рубля. Вместе с тем в декабре 2014-го, как только ЦБ в ночь на 16 декабря объявил о резком повышении ключевой ставки, стало ясно, что на утро рубль рухнет. Резко повысив ставку, Банк России дал четкий сигнал инвесторам, в том числе кэрри-трейдерам, о том, что с рынка нужно бежать как можно быстрее. Что они и сделали. Мы до сих пор достоверно не знаем, что происходило в «черный вторник», кто играл против российской валюты, как действовали трейдеры, что делали крупнейшие финансовые институты и сырьевые компании, как торговцы валютой. Независимого расследования не было и, наверное, не будет. То есть девальвация рубля была неизбежна, но могла быть более плавной при более осторожных действиях ЦБ. В 2017 году Центробанк придерживается умеренной жесткой денежно-кредитной политики, при этом государство стремится к подавлению немонетарной инфляции. Умеренно слабый рубль и более мягкая денежно-кредитная политика вкупе с нормализацией рыночных условий и набором мер господдержки (того, что я называю формулой роста) были бы более правильны для вывода экономики из стагнации.
С другой стороны, такой сложный пациент, как российская экономика, требует комплексного лечения: нельзя только сбивать температуру. Необходимо лечение всеми инструментами, имеющимися в распоряжении государства, включая резкое снижение административных издержек, сильные налоговые стимулы, валютный курс. Таким образом, политика ЦБ является лишь отдельным кусочком в общей мозаике, который нельзя рассматривать в отрыве от общей картины.
В 2017 году Центробанк придерживается умеренной жесткой денежно-кредитной политики, при этом государство стремится к подавлению немонетарной инфляции Фото: «БИЗНЕС Online»
«ДЕВАЛЬВАЦИЯ РУБЛЯ ОЧЕНЬ ПОМОГЛА ЭКОНОМИЧЕСКИМ «ЧУДЕСАМ» В ЗЕРНОВОМ ХОЗЯЙСТВЕ И ФАРМАЦЕВТИКЕ»
— Слабый рубль хорош для экспортеров. Но как быть компаниям, ориентированным на внутренний рынок, закупающим при этом импортное сырье и оборудование?
— Дело в том, что слабый рубль не только поддерживает экспорт, но и наполняет бюджет. В результате мы получаем экономику, насыщенную деньгами, которые стимулируют развитие всех отраслей, в том числе ориентированных на внутренний рынок. В сырьевой экономике умеренное ослабление национальной валюты для выхода из кризиса — испытанное средство. К нему в разное время прибегали Китай, Япония, Южная Корея и другие страны сверхбыстрого роста. Если бы в 2014 году не была спровоцирована вспышка инфляции, эффект роста экономики за счет ослабления рубля нивелировал бы негативные последствия девальвации для бизнеса и населения. Подчеркну, что сырьевые отрасли в России остались на плаву в условиях снижения цен на их продукцию именно благодаря девальвации. Экономические «чудеса» в зерновом хозяйстве и фармацевтике вызваны тем, что девальвация рубля очень помогла им. И если бы постепенное ослабление национальной валюты начать с 2012–2013 года, то резкого инфляционного витка можно было избежать.
Сейчас власти повторяют ту же роковую ошибку: поддерживают сильный рубль и высокую доходность внутренних активов. В результате активность кэрри-трейдеров высока, и при любом негативном колебании на рынке мы можем получить обвал рубля.
В 2000-х годах, имея сильный рубль, прибегая к массовому импорту оборудования, мы так и не модернизировали реальную экономику, убивая одновременно собственное производство, и довели свою промышленность до того, что зависимость от импорта оборудования, инструмента, оптики, электроники достигла 70–100 процентов.
— Насколько ощутимой для российской промышленности и экономики в целом стала потеря рынка Украины?
— В 2012 году на Украину приходилось 5,4 процента российского внешнеторгового оборота. Некоторые отрасли промышленности были связаны намного сильнее. Поэтому удар, безусловно, был ощутимым. В 2017 году доля Украины во внешнем товарообороте — чуть более двух процентов. Жить можно, хотя и с печалью. Потеря Украины и наложенные после присоединения Крыма международные санкции внесли свой негативный вклад в кризис 2014–2016 годов. Санкции спровоцировали утечку капиталов в несколько миллиардов долларов (это немного) и ограничения на поставку технологий. Кроме того, украинские события усугубили атмосферу кризиса, а мы знаем, что именно массовые настроения во многом создают плюсы или, наоборот, минусы в динамике экономики. Но все-таки базовыми причинами кризиса являлись падение мировых цен на сырьевые товары и укрепление доллара к евро. Последнее, в свою очередь — так устроены финансовые рынки — снижало цены на сырье. Влияние санкций, связанных с Украиной, — скорее, в будущем. Они ощутимо увеличивают технологический риск России на горизонтах в 7–10 лет. И, конечно, нельзя отношения двух стран оценивать только с точки зрения экономики. Слишком прочными были исторические связи между странами: смешанные семьи, миллионные потоки людей, пересекающие российско-украинскую границу, сильнейший культурный и научный обмен, чувство родства и дружбы, являющиеся огромными ценностями.
— Отток частного капитала из России за 9 месяцев, по данным ЦБ, ускорился вдвое и составил 21 миллиард долларов. По итогам года ожидается утечка 17 миллиардов долларов. Насколько это страшно и как с этим бороться?
— Не нужно забывать, что с начала 1990-х годов Россия является страной вывоза капитала. Исключением были только 2006 и 2007 год, когда наблюдалось превышение поступления частных денег в экономику из-за рубежа над их выводом из страны. Кстати, это были спекулятивные, горячие деньги, предвестник кризиса 2008–2009 годов. Отток в 20–30 миллиардов долларов некритичен, если это происходит на фоне увеличения объемов экспорта и положительного сальдо торгового баланса, что мы и наблюдаем в этом году. Самое важное, чтобы не происходил sudden stop — резкая остановка притока частного капитала. То есть когда кэрри-трейдеры разворачиваются и начинают покидать Россию со всеми сопутствующими эффектами: вспышкой инфляции, уходом экономики в кризис, падением рубля. Рост вывоза капитала также связан с тем, что нерезиденты минимизируют риски, связанные с расширением санкций, прежде всего в финансовом секторе. Кроме того, постепенно сокращается доходность финансовых активов вслед за снижением ключевой ставки ЦБ.
— Криптовалюты все более популярны у компаний, которые привлекают с помощью ICO (первичное размещение) деньги. Появились даже так называемые майнеры — добытчики виртуальных денег. Займут ли криптовалюты достойное место в ряду традиционных?
— Криптовалюта — это частные деньги. Такие деньги в любой форме (векселя, купоны, сертификаты, фабричные и городские деньги и тому подобное) присутствовали в обороте любой страны всегда, но в то же время всегда центральные банки отчаянно боролись с ними. Это связано с нарушением прав государств на эмиссию денег и «отщипыванием» части их доходов от печатания денег. Поэтому общий тренд, который будет наблюдаться во всех странах: центральные банки постараются придавить криптовалюты, либо максимально зарегулировать, чтобы эмиссия этих платежных средств по факту осталась правом государства. Нужно также иметь в виду, что при появлении любого нового финансового инструмента всегда, как правило, возникает мыльный пузырь: быстрый рост и через какое-то время резкое падение. И только после этого он остается в обороте, как привычный. Так было всегда — от «тюльпаномании» и мыльного пузыря Южных морей с акциями до кризиса доткомов в США в 1999–2000 годах. Все чувствуют, когда мыльный пузырь созрел и когда он может лопнуть. Возможно, уже сегодня мы наблюдаем аналогичную ситуацию с криптовалютами.
Хотя сами по себе криптовалюты не являются финансовой пирамидой, как их иногда называют. На их базе можно создать пирамиду, например при проведении ICO. Но сами по себе криптовалюты — это именно пузырь со всеми его атрибутами. И только когда он лопнет, они начнут использоваться как средство платежа внутри интернет-оборота и на их основе будут создаваться финансовые инструменты, условно говоря, криптоакции, криптооблигации, криптолеривативы и другие.
«МЫ МОЖЕМ СКАТИТЬСЯ ДО УРОВНЯ ИРАНА, ПАРАГВАЯ, КОЛУМБИИ»
— Недавно бывший министр финансов, возглавляющий теперь Центр стратегических разработок, Алексей Кудрин сообщил, что в стране практически нет денег на выплату пенсий. В ПФР поспешили это опровергнуть, но осадок остался. Рассчитывать ли на пенсии 25–30 летним, кому до выхода на заслуженный отдых еще далеко?
— Рассуждая о перспективе в 20–30 лет, нужно понимать, что за это время произойдет масса глубоких изменений. Мы очень подвержены им, крайне нестабильны не только в состоянии экономики, но и в структуре собственности и в правилах, которыми она руководствуется. В 1987 году никто не мог бы с уверенностью спрогнозировать, что будет в 2017-м. Другой пример — пенсионная система России с начала 2000-х годов испытала уже три волны крупнейших изменений.
И все-таки, прогнозируя будущее, мы должны иметь в виду еще несколько обстоятельств. Во-первых, российская экономика, как и другие экономики Восточной Европы, устроена по так называемой континентальной модели. Она связана с повышенными социальными обязательствами и ключевой ролью государства. Мы никогда не создадим у себя экономики по англо-саксонскому образцу, поскольку это другая модель «народного», коллективного мышления. Поэтому с высокой вероятностью можно предположить, что и через 30 лет государство также будет нести обязательства перед населением, а население формировать пенсионные платежи, которые по сути своей являются квазиналогом. Во-вторых, все будет зависеть от того, сможет ли Россия создать государство развития, большую универсальную экономику вместо сырьевой, перейти к опережающему росту. В качестве примера такой экономики можно привести Южную Корею. Сеул в начале 1960-х годов — это деревянные хибары, а половина южнокорейского бюджета в это время формировалась за счет финансовой помощи США. Это же государство в начале 1990-х годов — один из так называемых азиатских тигров с небывалыми темпами роста экономики, модернизации.
Наша нынешняя полузакрытая, стагнационная, устаревающая российская экономика подвержена очень высоким рискам в мире, где бурно развиваются технологии. Мы можем скатиться до уровня Ирана, Парагвая, Колумбии. Но в условиях быстро растущего населения мира 146 миллионов человек, которые живут в огромной стране, насыщенной ресурсами, просто обязаны найти верное решение. Если говорить в практическом плане о будущей пенсии, то я бы посоветовал расширять свои собственные активы: вкладываться в образование, здоровье, делать себя дороже на рынке труда, создавать множественную собственность, в самых разных формах, приносящую доходы, если, конечно, есть доходы для этого. Не ждать прокорма от государства, хотя какой-то прокорм обязательно будет, но создавать свои собственные источники, позволяющие в будущем удержаться на плаву.
— Вы верите в утверждение о неизбежном повышении пенсионного возраста в России?
— Подчеркну, что в данном случае вопрос должен стоять не о возможностях ПФР, а о продолжительности жизни. В Южной Корее ожидаемая продолжительность жизни больше 82 лет, а в 1960 году она была меньше, чем в СССР. Конечно, при такой продолжительности жизни можно ожидать, что люди будут с удовольствием работать до 65–70. У нас сегодня средняя продолжительность жизни — 72,4 года. В Волгоградской области, к примеру, ожидаемая продолжительность жизни мужчин в этом году — 67 лет. Очевидно, что, пенсионный возраст в 65 лет в этом случае — большой перебор. А вот когда в Волгоградской области мужчины будут радостно существовать в этом мире, по статистике, до 79–80 лет, как в Южной Корее, то, значит, можно сдвинуть и пенсионный возраст.
— В условиях дефицита заемных денег на Западе из-за санкций, государство и частные российские компании смотрят на Восток, в том числе в сторону Китая. Выгодно ли занимать в китайских банках?
— Во-первых, мы продолжаем привлекать очень значительное финансирование на Западе, хоть и в меньших объемах. Основные центры портфельных инвестиций в Россию — США и Великобритания, прямых инвестиций — Кипр (эта страна — член ЕС), Нидерланды, британские и карибские офшоры. Азиатский вектор привлечения денег пока минимален. Во-вторых, Россия два года живет в условиях роста мировых цен на сырье и увеличения валютной выручки. Основная конструкция экономики — обмен сырья на валюту — сохраняется. И это очень хороший ресурс для инвестиций. Еще один ресурс — кредитная эмиссия в меру роста производства, при снижении процента.
Если речь идет именно о китайских деньгах, то практика работы с инвесторами из этой страны пока только складывается. Существует мнение, что китайские деньги — трудно добываемые. Но если российская экономика начнет разгоняться до 3,5–5 процентов в год, то китайские деньги обязательно придут, точнее, прискачут, потому что инвестору невозможно устоять перед такими темпами роста.
— Какие внешние угрозы кажутся вам наиболее опасными для российской экономики?
— Самой высокий риск для России — риск технологического отставания. Мы до сих пор на 80–90 процентов зависим от импорта машин, оборудования, электроники. Россия в месяц производит всего 300–350 штук металлорежущих станков. В прошлом году было выпущено электроники на 4,2 доллара на душу населения. Российская экономика во многом потеряла способность воспроизводить технологии, оборудование, ширпотреб. Смогут ли восточные партнеры — КНР, Япония, Южная Корея — стать основой для технологической модернизации России? Останется ли Европейский Союз, прежде всего Германия, таким центром, как это было в 2000-х годах? Пока ответа на эти вопросы нет. И, конечно, будущее зависит от того, сможем ли мы существенную часть технологий и оборудования воспроизводить на собственной базе. Грубо говоря, мы постепенно идем к племени в верховьях Амазонки или же становимся еще раз высокотехнологичной державой не только в отдельных «островках», а по большинству ниш современной экономики.
Александр Волобуев
Яков Миркин (6 февраля 1957, Москва, СССР) — российский экономист, разработчик структуры и базовых программ отечественного высшего образования в области рынка ценных бумаг. Создатель ведущей электронной финансовой библиотеки «Mиркин.ру». Колумнист Republic.ru и «Российской газеты». Постоянный автор журналов Forbes.ru. и «Эксперт». Профессор, доктор экономических наук. Заслуженный экономист РФ.
В 1979 году окончил Московский финансовый институт по специальности «Финансы и кредит».
В 1989 году защитил кандидатскую диссертацию.
В годы Советского Союза работал в системе Государственного Банка СССР.
С 1989 года — преподавательская деятельность в Московском финансовом институте (сейчас — Финансовый университет при правительстве РФ). В 1993–2008 годах заведовал кафедрой «Ценные бумаги и финансовый инжиниринг». В 2008 году стал директором, а затем научным руководителем Института финансово-экономических исследований Финансового университета при правительстве РФ.
С 2004 года — председатель Совета директоров ОАО «ИК „ЕВРОФИНАНСЫ“».
С 2007 по 2016 год — научный руководитель Международной школы бизнеса при Финансовом университете.
С 2009 года — заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН.
С 2010 года по 2016 год — председатель комитета по финансовым рынкам и кредитным организациям Торгово-промышленной палаты РФ, Банка России, «Деловой России», РСПП.
С 2016 года — научный руководитель Международной школы бизнеса и технологий НИТУ «МИСиС».
Член совета национальной фондовой ассоциации, биржевого совета ММВБ (до августа 2010 года), Восточноевропейского комитета международной ассоциации рынков капитала (до 2012 года), член экспертно-консультативной группы Счетной палаты РФ (до 2010 года), экспертных комитетов, созданных в Государственной Думе РФ.
С 2016 года — член совета политической Партии роста. Соавтор экономической программы «Стратегия Роста», разработанной Институтом экономики роста им. П. А. Столыпина.
Нет ничего более изменчивого, чем эти ключевые переменные в глобальных финансах. Сегодня при долларе в 1,04-1,05 к евро цена на нефть "Брент" в 55-57 долларов за баррель противоестественно высока при любых картельных соглашениях в ОПЕК и в круге стран - производителей нефти. В 2016 году цены на нефть и газ поднялись от минимумов в 2 раза. Похоже на мыльный пузырь. В этом году может быть сильное обратное движение. Оно может быть поддержано "экономикой бума" Трампа, если она начнет становиться на ноги в 2017 году (укрепление доллара, снижение спроса США на топливо на мировых рынках). В финансах будет искрить.
В 2016 году следом за ростом цен на нефть улучшалась ситуация в нашей экономике. Она медленно освобождалась от минусов, уходила в слабые плюсы. Так говорит статистика. Внутренних двигателей было не так много: слабый к 2013 году рубль, особая госполитика в аграрном секторе и военно-промышленном комплексе, удержание объемов добычи сырья.
И еще вязкость среднего и малого бизнеса, умение выжить даже в марсианских условиях. Все это на фоне инвестиционного кризиса, "великого" финансового замораживания, снижения реальных доходов населения и падения номинальных доходов бюджета.
От этой печки (все может ходить ходуном в мировых ценах и финансах, шаткая походка и хрупкость внутренней экономики) и будем плясать в 2017 году. Пять сценариев нашей жизни - и все могут быть.
Первый сценарий: Повторение 2016-го
Цена на нефть от 40 до 50 долларов. Жизнь около нуля, может быть, чуть-чуть выше нуля, в еле заметных плюсах (вероятность 40 - 45 процентов).
Стабилизация, плато, отдельные быстро растущие островки хозяйства там, где государство вкладывается деньгами или дает сильные преференции в налогах, кредите, проценте. Все более-менее сыты. Денег и кредитов мало, инфляция низкая, рубль слишком тяжел, налоги подступают - в доме холодно. Мясо вынуто из холодильника, еще заморожено, хотя еле-еле начало оттаивать, но на сковородку бросить его никак не удается.
Внутри могут развиваться длинные тренды, расти риски будущего. Какие? Технологический риск. Модернизация 2000-х - начала 2010-х годов была основана на поставках технологий и оборудования из ЕС - ключевого клиента России (50 процентов ее внешнего товарооборота). Санкции и падение цен на нефть изменили картину. Сегодня формула модернизации - восток (Китай + немного Кореи) + ЕС + импортозамещение. Никто сейчас не скажет, каково качество этой формулы и насколько будет велик отрыв Запада от России в технологиях через 10 лет. Не станем ли мы похожи на паровоз?
Еще один риск - опустынивание регионов. Продолжение сверхконцентрации людей, денег, бизнеса, собственности, финансовых институтов в Москве при попытках оживления отдельно взятых резерваций за счет специальных льгот (особые зоны, ТОРы, крупные региональные проекты по указанию свыше и т.п.). За пределами Москвы сжатие кредитов, тотальный дефицит инвестиций кроме тех, что "присылаются" из столицы.
Все это резко повышает хрупкость экономики, выстраивает территориальные линии ее будущих разломов, если она вдруг попадет в катастрофические условия, как это было в 1990 - 1991 годах. Сверхцентрализованные системы крайне неустойчивы, подвержены негативному отбору, в них подавлены стимулы к развитию, и они опрокидываются при любом сильном воздействии.
И наконец финансовый риск. Болтающийся на нефтяных ценах и "кэрри трейд", слишком тяжелый рубль, сверхвысокий процент, падающий бюджет, замороженный кредит, исчезновение за 3 года одной трети банков, инфляция, похожая на тлеющий торфяной пожар, - все это далеко от финансовой стабильности.
Иначе как хрупкость не назовешь. Мелкая финансовая система неадекватна размерам экономики (должна быть в 2 - 3 раза больше по насыщенности деньгами, кредитами, инвестициями). В ней по-прежнему высока роль (и растет) горячих денег нерезидентов. Она всегда готова сорваться в пламя кризиса, как только что-то резкое случится за рубежом (1997 - 1998, 2008, 2014 годы). Все эти экономические риски встроены в экономику, висят как дамоклов меч, над ней. И создают тот холодок неизвестности, который возникает даже при самом благоприятном развитии событий. Экономика, которая очень неустойчива в своем полете, и всегда готова клюнуть вниз.
Второй сценарий: Все купим!
Это более уверенный рост экономики, источник которого высокие мировые цены на сырье (цена на нефть выше 50 долларов). Шансы 15 - 20 процентов.
Рубль крепче, добыча увереннее, банки больше, экономические власти выше и умнее всех на свете. Все это достигается за счет увеличения цен на сырье, но не за счет инвестиций, обновления, потому что с ними в прошлые годы глубокий провал, а вкладываются обычно на 3 - 4 года вперед. По виду рост, по смыслу только видимость.
Такой сценарий, если он вдруг продолжится на 3 - 5 лет вперед, опасен тем, что при той же по смыслу хозяйственной политике, что и в 1990-е - начале 2010-х годов, валютный дождь снова зальет старые раны в теле корпорации "Россия" и подавит все желания ее реструктурировать, и так не слишком сильные. Под лозунгом "Все купим!" и "Нужно делать то, что умеем лучше всего!" (то есть добывать сырье) мы за четверть века потеряли "экономику простых вещей" (см. колонку от 5.12.2016). По статистике мы делаем один пиджак на 70 мужчин в год, одну юбку на 25 женщин и по одному зонтику на восемь с половиной тысяч человек. Мы утратили "экономику средств производства". Вместо 150 - 200 металлорежущих станков, которые мы делали в месяц пару лет назад, мы подскочили до 300 - 350! Успех? Но это 350 станков в месяц на всю великую страну! Зависимость от импорта не ниже 80 процентов. Мы так и не создали "экономики инноваций". Персональные компьютеры? Производим одну штуку на 500 человек в год. Транспорт? 17 - 18 троллейбусов и 7 - 8 трамваев в месяц - большое достижение 2016 г. Смеетесь? Это в 4 - 5 раз больше, чем в 2015 году.
Реиндустриализация, возврат умений, технологий, научных школ - задача на 10 - 15 лет вперед. И будет горько, если валютный дождь, вновь пролившийся на Россию, пусть и не таким ливнем, каким он был в 2012 - 2013 гг., вновь смоет наши желания создать большую универсальную, развитую экономику. Лишь она может дать чувство безопасности, достойное качество жизни и создать рабочие места для всех 146 млн человек, живущих в России, по их умениям и талантам. Лишь в такой экономике могут быть преодолены технологические и финансовые риски, риски сверхконцентрации, которые, накапливаясь, делают ее все более хрупкой при ударных воздействиях.
Третий сценарий: Перепутье
Он несет замедленное падение экономики (цены на нефть от 33 до 40 долларов). Шансы 20 - 25 процентов.
Реальный сектор вновь начнет краснеть минусами, рубль, сжав зубы, уйдет за 70 к доллару, разгонится инфляция. Экономическая политика все та же - стабилизация, держать и не пущать, делить сжимающийся пирог. Больной, едва вставший с кровати, вновь переживет приступ безразличия и анемии и вернется под одеяло. То, что будет происходить с хозяйством, может быть похоже на осень 2015 г. - весну 2016 г. Минфин и Банк России ответят на падение новым закручиванием гаек, а нам придется молиться о том, чтобы от их лечения - битьем и связыванием - не развился новый кризис. Заранее неизвестно, что "треснет" в экономике, где самое хрупкое место - банки, долги, зарплаты, цены, рубль, моногорода или что-то другое, но когда усталость и риски достигают своего максимума, это обязательно случится. Многократно доказано историей кризисов. Где тонко, там когда-нибудь рвется.
Качество нашей жизни на уровне десятки развитых стран обеспечит пятый сценарий. Но он самый трудный
Что хорошего в третьем сценарии? Это перепутье. Вновь станут горячими дискуссии, что делать дальше. Можно жить как вчера, от одного занесенного кризиса к другому, а можно отбросить рапорты об успехах и еще раз задуматься, куда и с какой экономической политикой идти. Жить в своем хозяйстве на коленях, уговаривая себя, что давно встал во весь рост, или в самом деле начать путь в экономику, которая должна расти как на дрожжах.
Четвертый сценарий: Новая волна кризиса
Резкое похолодание в экономике, финансы, цены, системные риски вырываются из-под контроля. Новая волна кризиса. Вероятность 10 - 15 процентов.
Одна из возможных причин - дальнейшее укрепление доллара, резкие скачки вниз цен на нефть и газ, финансовые инфекции из-за рубежа. Другая причина: какой-то "черный лебедь", крупный риск, который придет из внутренней экономики как следствие великих холодов 2014 - 2016 годов.
Пример такого риска падение рубля в связи с "внезапной остановкой" капиталов и поворотом их прочь из России в операциях "кэрри трейд", которыми сейчас стабилизирован рубль. Такой валютный кризис может произойти в случае какого-то крупного изменения во внутренней политике или "за бортом", который напугает спекулянтов и они начнут избавляться от рублей. Курс рубля сегодня во многом спекулятивный, держится на высокой цене на нефть (которая изменчива, как погода) и горячих деньгах тех, кто зарабатывает на "кэрри трейд".
И наконец...
Сценарий пятый: революция капиталов
Произойдет поворот властей к энергичному стимулированию роста. Шансы на эту нечаянную радость 5 - 10 процентов, хотя такая политика обсуждается.
О чем идет речь? Доступный кредит, сильные налоговые стимулы, снижающийся процент, ослабление рубля, рост нормы инвестиций, в том числе за счет бюджета, подавление немонетарной инфляции, связанной с ростом цен и тарифов, регулируемых государством. Попытка перенести "экономическое чудо", случившееся в аграрном секторе и военно-промышленном комплексе (там созданы именно такие условия) на всю экономику.
Любые меры в политике стимулирования выхода из кризиса, роста, модернизации должны применяться осторожно, постепенно, обязательно все вместе. Может быть, методом проб и ошибок, в пилотных проектах, чтобы резкими шагами не дестабилизировать ситуацию. Но важно обозначить тренд.
Формула политики: рост доступности кредита (прежде всего в регионах, механизмы есть) + снижение процента (инструментов много) + подавление немонетарной инфляции (цены и тарифы, регулируемые государством) + умеренно слабый валютный курс рубля + сильные, простые налоговые стимулы за рост и модернизацию + ускоренная амортизация + максимум льгот прямым иностранным инвестициям + дерегулирование (сейчас рост нормативных актов по ярко выраженной экспоненте) + переход к осторожному снижению общего налогового бремени (при таких налогах экономики не растут) + бюджетные инвестиции (в т.ч. за счет роста госдолга до 30 - 35 процентов) + как следствие рост нормы инвестиций (хотя бы до 27 - 28 процентов, сегодня чуть больше 18) + структурные реформы (разгосударствление, деконцентрация, создание конкурентной среды, сильное антимонопольное регулирование, приватизация, защита собственности, независимые суды) + администрация развития.
Все это приведет к совершенно другой атмосфере в бизнесе - "высвобождения", "легкого дыхания", меньших рисков, меньшего налогового и административного бремени. К другим - длинным - деньгам и инвестиционным горизонтам. Россия вместо страны, вывозящей капитал 20 с лишним лет (кроме 2006 и 2007 годов), может стать страной - импортером капитала, страной деофшоризации. Зачем вывозить, если можно строиться и качественно жить дома.
Мечты, конечно, но шансы у них есть. Только такой курс, проводимый год за годом вместе с сильной промышленной политикой, может вывести нашу экономику из зоны сверхвысоких рисков 1990-х - 2010-х. И решить, наконец, задачу модернизации, безопасности, качества жизни на уровне первых десяти развитых стран мира.
Инфографика: Инфографика "РГ" / Михаил Шипов / Леонид Кулешов / Ангелина Жукова
