Статья 415. Прощение долга
Комментарий к статье 415
1. Прощение долга, как следует из комментируемой статьи, представляет собой освобождение кредитором должника от лежащих на нем обязанностей.
При ознакомлении с текстом рассматриваемой статьи создается впечатление, что прощение долга есть односторонний акт кредитора, односторонняя сделка, совершаемая кредитором (такая точка зрения имеет некоторое распространение). На самом деле это, конечно, не так. Должник вправе не воспользоваться добротой кредитора и исполнить обязательство. Даже если кредитор отказывается принять исполнение, должник может внести причитающиеся с него деньги или ценные бумаги в депозит нотариуса, а в случаях, установленных законом, — в депозит суда (ст. 327 ГК).
Прощение долга осуществляется с согласия должника. Оно может быть предварительным и последующим.
Со стороны кредитора прощение долга может быть выражено в различной форме (путем направления соответствующего уведомления должнику, передачи должнику долгового документа или его уничтожения и т.п.). Важно лишь то, чтобы была четко выражена воля кредитора на освобождение должника от лежащих на нем обязанностей. Сам по себе отказ кредитора от осуществления принадлежащего ему права не влечет прекращения этого права (п. 2 ст. 9 ГК).
Со стороны должника согласие на прощение долга может быть выражено в письменной форме. Но чаще всего оно выражается в том, что должник после соответствующего волеизъявления кредитора не предпринимает действий, направленных на исполнение обязательства, т.е. конклюдентных действий.
Не исключено и оформление прощения долга двусторонним соглашением кредитора и должника.
2. В обязательствах, где каждая из сторон имеет права и обязанности (является и должником, и кредитором), прощение долга одной стороной не означает, что она освобождается от лежащих на ней обязанностей. Так, если продавец освобождает покупателя от обязанности уплатить обусловленную договором денежную сумму, то он (продавец) по-прежнему несет обязанность передать проданную вещь.
3. Возможно прощение всего долга или части долга. Во втором случае правовая связь кредитора и должника не прекращается, происходит изменение обязательства.
4. По своей правовой природе прощение долга представляет собой дарение — кредитор освобождает должника от имущественной обязанности перед собой (п. 1 ст. 572 ГК). Следовательно, применительно к прощению долга действуют установленные законом запрещения и ограничения дарения (ст. ст. 575, 576 ГК). Так, запрещено дарение в отношениях между коммерческими организациями. Соответственно недопустимо прощение долга в отношениях между коммерческими организациями.
Правовой природой прощения долга предопределяется, что оно может быть только безусловным и безвозмездным (кредитор не получает никакого встречного предоставления, должник ни в коей мере не обязывается).
В судебной практике изложенная позиция поддерживается лишь отчасти. Так, заимодавец направил письмо заемщику с требованием возвратить сумму займа, указав при этом, что в случае исполнения данного требования заимодавец освобождает заемщика от уплаты процентов за пользование денежными средствами и неустойки за несвоевременный возврат суммы займа. Заемщик сумму займа возвратил. При рассмотрении в суде спора о взыскании процентов и неустойки ответчик сослался на то, что соответствующие обязательства прекратились прощением долга. Суд первой инстанции иск удовлетворил, указав, что прощение долга является разновидностью дарения (ст. 572 ГК), поэтому оно должно подчиняться запретам, установленным ст. 575 ГК РФ, в соответствии с п. 4 которой не допускается дарение в отношениях между коммерческими организациями.
Таким образом, прощение долга, совершенное заимодавцем, является ничтожным, не влечет каких-либо последствий, поэтому обязанность заемщика уплатить проценты по договору займа и неустойку за несвоевременный возврат суммы займа не прекратилась.
Суд кассационной инстанции отменил решение суда первой инстанции и указал: квалифицирующим признаком дарения согласно п. 1 ст. 572 ГК РФ является его безвозмездность. При этом гражданское законодательство исходит из презумпции возмездности договора (п. 3 ст. 423 ГК). Поэтому прощение долга является дарением только в том случае, если судом будет установлено намерение кредитора освободить должника от обязанности по уплате долга в качестве дара. Об отсутствии намерения кредитора одарить должника может свидетельствовать, в частности, взаимосвязь между прощением долга и получением кредитором имущественной выгоды по какому-либо обязательству между теми же лицами. Целью совершения сделки прощения долга являлось обеспечение возврата суммы задолженности в непрощенной части без обращения в суд, т.е. у кредитора отсутствовало намерение одарить должника.
Поскольку в данном случае у кредитора не было намерения освободить должника от обязанности по уплате долга в качестве дара, в удовлетворении иска отказано.
———————————
Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 104 «Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса Российской Федерации о некоторых основаниях прекращения обязательств» (п. 3).
5. В принципе, прощением долга могут прекращаться любые обязательства, как договорные, так и внедоговорные. Хотя закон не содержит на этот счет указаний, принято считать, что прощением долга не могут прекращаться алиментные обязательства и обязательства по возмещению вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина.
6. По общему правилу прощение долга освобождает должника от имущественных обязанностей. Вместе с тем прощением долга могут прекращаться и обязанности неимущественного характера, например организационные.
7. Прощение долга не допускается, если оно нарушает права других (третьих) лиц. Предположим, заключен договор купли-продажи вещи и еще до получения этой вещи покупатель передает ее в залог (залог вещи, которую залогодатель приобретет в будущем, — п. 6 ст. 340 ГК). Освобождение продавца от обязанности передать вещь нарушает права залогодержателя и потому недопустимо.
Мать Анжелика, итальянская монахиня, однажды сказала: «Если бы не люди, мы все могли бы быть святыми». И это правда. Кто из нас хотя бы раз не думал, что путь к святости был бы намного проще, если бы не тот или иной человек, который является настоящей занозой для нас?
Отношения могут быть беспорядочными, чреватыми недоразумениями, а иногда и нередко — реальным источником беспокойства. Люди могут возмущать нас своей грубостью и быть совершенно нечувствительными к нашим потребностям. Они могут раздражать нас своим ершистым характером или расстраивать нас своим упрямством и отсутствием гибкости. Могут возникать обиды. Могут вспыхивать эмоции и звучать горячие слова.
Иногда эти обиды воспринимаются как простое недоразумение. В других случаях жестокость и нанесенные нам раны могут быть очень реальными, и наша боль — оправданной. Люди несовершенны, и, как бы мы ни стремились к поддержанию мира, в какой-то момент происходит столкновение нашей точки зрения и позиции другого. Это неизбежно, как восход солнца. Вот почему не будет преувеличением сказать, что прощение — это условие всех отношений. Вы просто не можете находиться отношениях с другими, не прощая их в той или иной степени, потому что они будут для вас неправы.
Необходимость прощения
Нашему Господу борьба была не чужда. Его не только преследовали религиозные лидеры Его времени (вплоть до жестокой казни через распятие на кресте) — Его также презирали и издевались многие люди, которые были призваны стать Его последователями. Даже Его ученики всё время спорили из-за мелочей, и хотя они были взрослыми мужчинами, часто вели себя, как ссорящиеся дети.
Несмотря на сумбурность всех этих отношений, Христос простил с терпением и любовью. Даже когда Его пригвождали ко кресту, Он взывал к Отцу, умоляя простить своих палачей. Его прощение было бесконечным тогда и сейчас.
Подобным образом Он учил и своих учеников подражать Ему в прощении. Одним из Его самых сильных высказываний была заповедь прощать. Даже святому Петру было трудно принять её. После того, как Господь говорил о важности примирения с другими, Петр пришел к нему и спросил о пределе этого прощения: «Господи, до семи ли раз прощать?» Даже этот предел казался ему чем-то исключительным. Но ответ Иисуса был еще более исключительным: «Не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз».
Сказать «до седмижды семидесяти раз», глядя на срок человеческой жизни, равносильно призыву прощать бесконечно, без конца. Это не то, что хотел услышать святой Петр. Но чтобы подчеркнуть этот момент, Христос продолжает рассказывать притчу о немилосердном должнике, которому был прощен огромный долг, а он сам потребовал вернуть ему гораздо меньший долг. Из-за этого недостатка милосердия он был брошен в тюрьму и понес жестокое наказание. Смысл был ясен: мы должны миловать, если хотим быть помилованы, и прощать без условий и без конца.
Одним из наиболее распространенных оправданий для непрощения является ожидание пространных извинений. Часто мы ставим человеку совершенно нереалистичные условия: ждём, чтобы он осмыслил все совершенные им ошибки, осознал их вредность и выражал глубокое раскаяние в каждом действии до тех пор, пока обиженная сторона не будет полностью удовлетворена.
В каком-то смысле желание получить подробные извинения понятно. Мы все хотим удовлетворения. Но правда в том, что такие извинения мы получаем крайне редко. И даже если бы они были привычными, Христос не оставил нам лазейки для отказа в прощении, пока нам не принесут извинения (или любые другие лазейки). Он просто говорит нам прощать и искать примирения, даже если его в конечном счете отвергнут.
Выбор
Разлад в отношениях — это факт существования. Однако исход этого разлада зависит от нас — он определяется тем, как мы решаем реагировать на него, поскольку именно наш ответ может сделать нас лучше или принести ещё больше горечи.
Это не значит, что прощать всегда легко. В зависимости от глубины нанесенной раны, это может быть чрезвычайно сложно и требует много времени, усилий и молитвы. Время от времени это может быть даже наиболее сложной вещью для нас. Тем не менее, Господь не делает исключений, исходя из каждого конкретного случая. Мы должны простить.
Прощение настолько важно, что Христос говорит нам, что мы не будем прощены Богом, если мы сами не прощаем. Степень милосердия, которую мы получаем, пропорциональна количеству милосердия, которое мы распространяем. Если вы хотите, чтобы Бог прощал вас без конца, вы должны прощать без конца: «Как простил вам Господь, — говорит святой Павел, — так и вы должны прощать».
Все мы хотим, чтобы другие прощали нас и видели добрые намерения наших действий. И мы приступаем к исповеди время от времени, ожидая от Бога полного прощения наших грехов. Тем не менее, несмотря на эти ожидания, мы так часто судим других, храним в душе обиду и думаем о других плохо. Это просто неправильно.
Это всё о Причастии
Причастие — это не просто еще одно название Евхаристии, хотя Евхаристия действительно является самым полным выражением общения на земле. Причастие означает участие в жизни другого, такое глубокое разделение жизни, что наше счастье связано с другими, мы становимся частью существования друг друга.
Как христиане, мы призваны к общению как «по вертикали», так и «по горизонтали» — с Богом и с ближними. Мы призваны участвовать в Божественной любви, разделять жизнь Пресвятой Троицы в любви. Это потрясающая правда. Но это ещё не конец. Мы также призваны к общению с нашими ближними в любви. Кто наш ближний? Это человек прямо перед нами, каким бы досаждающим или вредным он ни был.
Непрощение — это яд, который разрушает общение. Оно разрушает те самые отношения, горизонтальные и вертикальные, для которых мы были созданы. И поэтому мы призваны прощать. Ибо, как Бог восстановил общение с нами, прощая наши грехи, так и мы должны восстановить общение с Ним и с нашими ближними, прощая тех, кто причинил нам боль.
Прощение восстанавливает общение. Оно вдыхает жизнь в мертвое, восстанавливает и исцеляет сломанное. В этом смысле, это одна из самых святых и богоподобных вещей, которые мы можем делать. Давайте решим всегда иметь сердце, полное прощения, ибо тот, кто милосердно прощает без конца, получит прощение и милость в той же мере.
Сэм Гузман
Фото: comunhao.com.br
понимается освобождение кредитором должника от лежащей на нем обязанности.
1.1. По своей правовой природе прощение долга является распорядительной сделкой и не может (ни полностью, ни в части) рассматриваться как разновидность обязательственного договора дарения. Наиболее очевидно это при дарственном обещании, которое лишь порождает обязанность дарителя простить долг, но не прекращает соответствующее требование; его прекращение осуществляется в рамках самостоятельного волевого акта (прощения долга).
Основанием для прощения долга может выступать и возмездная сделка, например, при взаимном прощении долгов (см. Постановление Президиума ВАС РФ от 19 декабря 2006 г. N 11659/06).
Прощение долга может быть реализацией консенсуального договора дарения или способом совершения реального договора дарения, только если судом будет установлено намерение кредитора освободить должника от обязанности по уплате долга в качестве дара (см. п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 104). Квалификация прощения долга в качестве реализации договора дарения возможна, если будет доказано, что кредитор в ответ на прощение долга не получает никакого встречного предоставления или иной выгоды, пусть и не связанной непосредственно с прощаемым долгом. Соответственно, там, где прощение долга было безвозмездным и не предполагало получение кредитором некоего встречного предоставления, применять к таким отношениям правила о договоре дарения нельзя, если кредитор получал некую имущественную выгоду в результате прощения долга (например, когда прощение части долга было обусловлено добровольным погашением должником другой части долга; когда прощение части долга или обязанности по уплате штрафных санкций было условием добровольного урегулирования спора в суде и влекло экономию судебных издержек кредитора; когда прощение долга было обусловлено заключением нового выгодного кредитору договора с должником и т.п.).
Если прощение долга имеет целью одарить должника, не предполагает получение кредитором какой-либо имущественной встречной выгоды и, соответственно, квалифицируется в качестве реализации договора дарения, к таким отношениям подлежит применению запрет на дарение между коммерческими организациями, закрепленный в ст. 575 ГК РФ (п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 104). Такой договор дарения и вытекающая из него распорядительная сделка прощения долга признаются ничтожными как противоречащие явно выраженному законодательному запрету (п. 75 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25). Представляется, что при возникновении подобных споров доказывать то, что прощение долга не является реализацией договора дарения, не имеет цель одарить должника и кредитор получает некоторую выгоду от прощения долга, должен именно должник.
1.2. Предметом прощения долга может выступать, в принципе, любое обязательственное право (требование) как договорного, так и внедоговорного характера. Исключение составляют лишь требования, обладающие особым целевым назначением (о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, об уплате алиментов). По смыслу закона, они не могут прекратиться иным, нежели исполнение, способом.
Отсутствуют преграды для прекращения рассматриваемым способом притязания на уплату неустойки, процентов, убытков или иных дополнительных требований.
При делимости предмета обязательства возможно прощение части долга (прекращение части обязательства). С учетом презумпции п. 1 ст. 407 ГК РФ (см. комментарий к данной норме) направленность волеизъявления сторон на частичное прощение долга должно быть явно выражено.
1.3. Требование (его часть), являющееся предметом прощения долга, должно быть определено с необходимой степенью конкретизации (см. Постановление Президиума ВАС РФ от 19 декабря 2006 г. N 11659/06). В то же время из требования достаточной конкретизации вряд ли стоит выводить запрет на возможность простить долги, размер которых кредитору достоверно неизвестен. Например, нередко кредитор направляет должнику, нарушившему договор, заявление об отказе от требований в отношении убытков или иных санкций в связи с допущенным нарушением, что может квалифицироваться именно как прощение долгов, вытекающих из применения к должнику соответствующих мер ответственности (убытки, неустойка и т.п.). В момент выражения своей воли кредитор может не знать точную сумму возникших у него убытков (так как их размер может еще не кристаллизоваться с абсолютной точностью), а также может не быть уверен в соразмерности установленной в договоре неустойки, а следовательно, в точной сумме неустойки, которая ему причитается. Но все это не препятствует ему освободить должника от таких обязательств.
Также возможно тотальное прощение должнику всех существующих его долгов перед кредитором без конкретизации каждого из них.
1.4. Если кредитор прощает должнику долг, может возникнуть вопрос о судьбе начисленных по данному долгу неустоек, процентов годовых по ст. 395 или процентов по ст. 809 ГК РФ, а также возникших у кредитора в связи с просрочкой убытков. Указанные вторичные денежные обязательства после своего возникновения имеют относительно автономную природу. Если интерпретация воли кредитора указывает на то, что он имел в виду прощение не только самого основного долга, но и подобных связанных с основным вторичных долгов должника, особых проблем не наблюдается. Но что если кредитор простил должнику основной долг и при этом из толкования волеизъявления не очевидно, распространяется ли прощение долга на вторичные долги по уплате процентов, неустоек или возмещению возникших ранее убытков? В такой ситуации можно исходить из того, что указанные вторичные требования не погашаются, так как отказ от каких-либо прав по общему правилу должен быть недвусмысленно выражен и не может подразумеваться. Впрочем, надо сказать, что практика ВАС РФ в отношении аналогичного вопроса, возникающего при погашении основного обязательства предоставлением отступного (п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 102) и заключением соглашения о новации (п. 4 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 103), придерживается обратной интерпретации - презумпции погашения не только основного долга, но и всех связанных с ним вторичных обязательств.
1.5. Распорядительная сделка прощения долга может быть поставлена под отлагательное условие, если такое условие находится в сфере контроля должника или проверка наступления такого условия не вызывает никаких трудностей. Например, в уведомлении о прощении долга может быть указано, что часть долга будет считаться прощенной при условии погашения должником другой части в течение определенного срока.
В то же время ставить прощение долга под отлагательное условие, наступление которого не зависит от должника и не может быть им однозначно и легко определено, должно блокироваться, так как будет навязывать должнику правовую неопределенность, на принятие которой он не соглашался.
Также вряд ли возможно ставить прощение долга под отменительное условие. Подобное позволяло бы, по сути, "возобновление" ранее прекращенного обязательства, ставя под сомнение стабильность оборота и определенность правового положения его участников.
1.6. Нет никаких сомнений в том, что прощение долга может касаться как обязательств, срок исполнения которых наступил, так и обязательств, срок исполнения которых еще не наступил. Также нет препятствий к прощению долга по обязательству, поставленному под отлагательное условие (условного обязательства).
Куда более сложный вопрос возникает в отношении возможности простить будущий долг, т.е. долг, который еще не возник. Бесспорно, невозможно распорядиться тем, чего еще нет. Поэтому сделка прощения будущего долга, очевидно, не может повлечь непосредственного правопрекращающего эффекта в момент ее совершения. Однако это вовсе не исключает ситуации, когда сделка прощения долга совершена сейчас, но в силу прямо выраженной воли породит распорядительный эффект позже, а именно через логическую секунду после возникновения обязательства (т.е. эффект освобождения должника от долга будет поставлен под отлагательное условие его возникновения). Например, можно ли заранее простить долги, которые могут возникать у должника перед кредитором в будущем? Данный вопрос пока не имеет однозначного решения в российском праве.
1.7. О соотношении прощения долга и отказа от договорных прав см. комментарий к п. п. 6 - 7 ст. 450.1 ГК РФ.
2. Застарелой проблемой российского частного права был вопрос о том, является ли распорядительная сделка прощения долга договором, заключаемым в результате встречных волеизъявлений обеих сторон обязательства, или односторонней сделкой, для совершения которой достаточно волеизъявления одного лишь кредитора. На первый взгляд кажется, что согласие должника в большинстве случаев не имеет значения, так как ему нет никакого экономического смысла возражать против прощения долга, и, соответственно, в целях экономии транзакционных издержек можно признать прощение долга односторонней сделкой. С другой стороны, не менее очевидно, что в ряде случаев должник может не желать прощения своего долга по каким-либо личностным или прагматическим соображениям. Прежняя редакция ГК РФ, действовавшая до 1 июня 2015 г., этот вопрос не проясняла.
Наиболее разумным подходом было бы признание прощения долга соглашением, так как игнорировать волю должника в вопросе прощения долга было бы неверно. Соответственно, при таком подходе долг считался бы прощенным в момент достижения сторонами согласия по данному вопросу. В то же время в рамках действующей редакции п. 2 ст. 415 ГК РФ реализован несколько более сложный подход. С одной стороны, закон говорит о том, что долг считается прощенным с момента получения должником уведомления кредитора о прощении долга. Иначе говоря, правопрекращающий правовой эффект возникает в силу одного лишь волеизъявления кредитора и с момента восприятия такого волеизъявления должником. Это недвусмысленно указывает на то, что речь идет об односторонней сделке.
С другой стороны, тут же закон устанавливает, что должник, не согласный с прощением долга, вправе в разумный срок после получения такого уведомления кредитора возразить против прощения долга, направив кредитору соответствующий протест. Из смысла закона следует, что в случае предъявления такого возражения эффект прекращения долга ретроспективно отменяется (долг не считается прощенным). С догматической точки зрения из буквы закона следует, что за счет одной односторонней сделки (возражения против прощения долга) с обратной силой отменяется правовой эффект другой (уведомления о прощении долга). Целесообразность столь сложного и странного подхода очень сомнительна.
В принципе, с учетом того что закон позволяет должнику "опрокинуть" правовой эффект прощения долга и тем самым учитывает его позицию по данному вопросу, можно увидеть в закрепленной в п. 2 ст. 415 ГК РФ своеобразный способ отразить идею о договорной природе прощения долга. Здесь следует напомнить, что согласно п. 2 ст. 438 ГК РФ молчание акцептанта, получившего оферту, может рассматриваться в качестве акцепта, если на то имеется указание в законе. Соответственно, мыслимо представить себе, что п. 2 ст. 415 ГК РФ как раз и устанавливает тот случай, когда молчание акцептанта (должника) признается его согласием с офертой. В то же время против такой интерпретации говорит то, что закон устанавливает, что кредитор направляет должнику не предложение о прощении долга, а уведомление и что долг считается прощенным с момента получения такого уведомления. Это противоречит правилам ГК РФ о заключении договоров посредством оферты и акцепта. В тех случаях, когда акцепт в силу указаний в законе совершается молчанием, договор должен считаться заключенным с момента истечения соответствующего срока на акцепт, а никак не с момента доставки оферты (см. комментарий к ст. 438 ГК РФ).
Соответственно, в сложившихся условиях положения п. 2 ст. 415 ГК РФ можно воспринимать и как закрепляющие распорядительную одностороннюю сделку (уведомление о прощении долга), правовой эффект которой может быть отменен с обратной силой другой односторонней сделкой (возражением), и как необычный способ заключения договора, при котором при молчании акцептанта договор считается заключенным в момент доставки ему уведомления-оферты. В обоих случаях речь идет о крайне необычных и по большому счету надуманных конструкциях.
2.1. Установленный в п. 2 ст. 415 ГК РФ механизм прощения долга не исключает использования сторонами иных способов его совершения, в том числе подписания сторонами полноценного двустороннего соглашения. Более того, последний вариант стоит признать куда более предпочтительным по сравнению с описанным в п. 2 ст. 415 ГК РФ способом простить долг.
2.2. Вопрос о форме прощения долга является непростым. Статья 415 ГК РФ не устанавливает правил относительно формы прощения долга. С одной стороны, это позволяет признать допустимым совершение прощения долга в любой форме, предусмотренной для совершения сделок (см. п. 1 ст. 159 ГК РФ). С другой - упоминание в п. 2 ст. 415 ГК РФ уведомления о прощении долга, а также указание на то, что долг считается прощенным с момента получения должником такого уведомления, могут истолковываться как указание на осуществление прощения долга в письменной форме.
При этом в любом случае форма не является конститутивным элементом прощения долга и совершение сделки прощения долга устно не влечет ее недействительности. Даже если исходить из того, что ст. 415 ГК РФ говорит именно о письменной форме прощения долга, несоблюдение такой формы в силу ст. ст. 161, 162 ГК РФ не будет влечь ничтожность прощения долга, а лишь затруднит доказывание факта его совершения при возникновении споров за счет применения запрета на использование свидетельских показаний.
Как бы то ни было, в практическом плане использование письменной формы является наиболее целесообразным, поскольку в значительной степени способно устранить неясности и двусмысленности в вопросе о прощении долга.
2.3. В спорных ситуациях квалификации тех или иных волеизъявлений кредитора вариант квалификации оных в качестве прощения долга не должен предполагаться. Воля на прощение долга должна быть выражена четко и недвусмысленно. Так, например, в ряде случаев встает вопрос о том, может ли выступать в качестве допустимой формы прощения долга расписка кредитора об отсутствии претензий, врученная им должнику. В комментарии к п. 1 настоящей статьи было отмечено, что в уведомлении о прощении долга должно быть с достаточной степенью определенности указан прощаемый долг. Соответственно, если подобная расписка не оставляет сомнений в том, что кредитор имел в виду именно прощение долга, а также в том, какие долги имел в виду кредитор, такую расписку можно признать формой уведомления о прощении долга. В то же время нередко из текста такой расписки не вполне очевидно, что конкретно означает фраза об отсутствии претензий. В подобных ситуациях все зависит от толкования данной расписки в контексте конкретных обстоятельств. Сторонам крайне не рекомендуется использовать столь неоднозначную форму выражения своей воли.
2.4. Так как прощение долга предполагает явно и недвусмысленно выраженное волеизъявление кредитора прекратить обязательство, не являются прощением долга и не влекут соответствующего правопрекращающего эффекта сами по себе непредъявление кредитором требования об исполнении обязательства или принятие кредитором лишь части долга.
Равным образом отказ от иска хотя и блокирует возможность подачи нового иска по тем же основаниям, сам по себе не свидетельствует о прощении долга, но в конкретных ситуациях может выступать формой реализации такого прощения (например, если стороны договорились о взаимном прощении долгов и в рамках такого соглашения обусловили эффект прекращения обязательств отказом от иска одной из сторон или обеих сторон).
Суды установили, что отказ стороны от взыскания задолженности по договору является фактически дарением спорной суммы ответчиком. Верховный суд пришел к другому выводу.
Стороны заключили договор подряда. Ориентировочная стоимость работ, выполняемых подрядчиком - 747 200 000 руб. Сторонами был согласован порядок генподрядчиком работ.
В период действия договора подрядчик выполнил работы на сумму 766 212 188 руб. 26 коп. Генподрядчик произвел взаимозачеты и частичную оплату в размере 729 289 671 руб. 01 коп.
В соответствии с договором подряда Генподрядчик удержал 5% от стоимости выполненных работ и обязался оплатить их в течение 30 календарных дней после подписания сторонами акта приемки законченного строительством объекта, а также 2% от стоимости выполненных работ до окончания гарантийного срока и подписания протокола об окончании гарантийного срока объекта.
Позднее, между сторонами заключено соглашение о реструктуризации задолженности к договору подряда. Предметом соглашения являются:
- реструктуризация задолженности генподрядчика перед подрядчиком, возникшая в связи с несвоевременной оплатой стоимости выполненных работ в размере 6 379 507 руб. 46 коп.;
- отказ подрядчика от права предъявления денежных средств к оплате генподрядчику в размере 36 922 517 руб. 25 коп. по договору подряда, составляющих 5% и 2% от стоимости выполненных работ, причитающихся подрядчику.
Подрядчик предположил, что условие об отказе от взыскания 36 922 517 руб. 25 коп. не соответствует положениям ст. 575 ГК РФ и обратился в суд с иском о взыскании указанной суммы.
Суды трех инстанций удовлетворили иск подрядчика. Проанализировав условия соглашения с учетом разъяснений, изложенных в п. 3 письма ВАС РФ от 21.12.2005 № 104 , суды согласились с истцом о несоответствии соглашения требованиям п. 1 ст. 575 ГК РФ , которым не допускается дарение, за исключением обычных подарков, стоимость которых не превышает трех тысяч рублей в отношениях между коммерческими организациями.
Суды пришли к выводу, что отказ подрядчика от взыскания с ответчика задолженности в размере 36 922 517 руб. 25 коп. по договору подряда представляет собой освобождение кредитором должника от имущественной обязанности без какого-либо встречного предоставления. В связи с этим суды посчитали, что целью указанной сделки являлось безвозмездное создание на стороне генподрядчика имущественной выгоды в виде прекращения обязательства предоставить истцу денежные средства в размере 36922517 руб. 25 коп. Суды сделали вывод о фактическом дарении спорной суммы ответчиком.
Верховный Суд РФ поддержал позицию, высказанную ВАС РФ, что из содержания ст. 572 ГК РФ следует, что безвозмездная передача имущества является признаком договора дарения, но не единственным. Обязательным признаком договора дарения является вытекающее из соглашения сторон очевидное намерение дарителя передать имущество в качестве дара. Таким образом, дарение имущества предполагает наличие волеизъявления дарителя, намеревающегося безвозмездно передать принадлежащее ему имущество иному лицу именно в качестве дара, а не по какому-либо другому основанию, вытекающему из экономических отношений сторон сделки. Предметом спора стало условие соглашения, по которому, при условии выплаты части задолженности в установленные сроки, остальная часть задолженности не подлежала выплате в силу прощения долга. ВС РФ указал, что суды не дали оценку условиям соглашения, направленным на стимулирование погашения имеющейся у ответчика задолженности посредством установления нового срока для оплаты, уменьшения объема имеющейся на дату его заключения задолженности, взаимный отказ от применения мер ответственности.
Дело направлено на новое рассмотрение.
1. Обязательство прекращается освобождением кредитором должника от лежащих на нем обязанностей, если это не нарушает прав других лиц в отношении имущества кредитора.
2. Обязательство считается прекращенным с момента получения должником уведомления кредитора о прощении долга, если должник в разумный срок не направит кредитору возражений против прощения долга.
(Пункт дополнительно включен с 1 июня 2015 года Федеральным законом от 8 марта 2015 года N 42-ФЗ)
Комментарий к статье 415 ГК РФ
1. Под прощением долга понимается освобождение кредитором должника от лежащей на нем обязанности.
Прощение долга относится к договорным способам прекращения обязательств и допускается только по соглашению между кредитором и должником. Иное мнение (см.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под. ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. М., 2002. С. 800 (автор главы - Е.В. Кабатова)) неубедительно, поскольку основано на некорректном толковании комментируемой статьи и не учитывает целого ряда обстоятельств.
Во-первых, для обоснования односторонне-сделочной природы прощения долга используется лишь часть текста комментируемой статьи ("обязательство прекращается освобождением"). Такое толкование далеко от буквального и не способно привести к достоверному результату. Кроме того, систематическое толкование положений гл. 26 ГК показывает, что одностороннее прекращение обязательства является лишь исключением (см. ст. 407 ГК) и возможно только в случаях, прямо предусмотренных законом (например, при зачете - ст. 411 ГК). Во-вторых, непризнание за волеизъявлением должника конституирующего значения влечет, по сути, навязывание ему прекращения обязательства. Подобный подход далеко не всегда соответствует интересам должника и вступает в определенное противоречие с основными принципами гражданского законодательства. В-третьих, договорный характер прощения долга подтверждается историческим и сравнительно-правовым анализом рассматриваемого института (см. § 397 ГГУ, ст. 115 ШОЗ, ст. 6.160 ГК Нидерландов, ст. 1236 ГК Италии). Таким образом, прощение долга опосредуется договором между кредитором и должником, а не односторонней сделкой кредитора.
2. По своей правовой природе договор прощения долга является самостоятельной распорядительной сделкой и не может (ни полностью, ни в части) рассматриваться как разновидность обязательственного договора дарения. Наиболее наглядно это видно при дарственном обещании, которое лишь порождает обязанность дарителя простить долг, но не прекращает соответствующее требование. Его прекращение осуществляется в рамках самостоятельного волевого акта - договора о прощении долга. Реальный договор дарения совершается через договор о прощении долга. В этом случае самостоятельный характер обоих договоров также не вызывает сомнений, поскольку прекращение обязательства выступает следствием именно договора о прощении долга (подробнее см.: Павлов А.А. Прощение долга // Сб. статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова. Ярославль, 2006. С. 111 - 114).
Правовым основанием договора о прощении долга может служить и возмездная сделка (например, при взаимном прощении долгов либо прощении части долга в целях обеспечения исполнения остальной части). Необходимо, однако, иметь в виду, что распорядительный характер договора о прощении долга исключает применение к нему дифференциации сделок на возмездные и безвозмездные. Возмездной (безвозмездной) может быть только лежащая в его основании обязательственная сделка, но не сам договор о прощении долга.
3. Как распорядительная сделка договор прощения долга абстрактен. Вследствие этого он не зависит от пороков обязательственной сделки, лежащей в его основании, и, соответственно, является действительным даже при отсутствии или недействительности обязательственной сделки (подробнее см.: Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву. Ярославль, 2001. Вып. 8. С. 51 - 53). Так, недействительность договора дарения, совершенного в нарушение запрета ст. 575 ГК, не влечет недействительности основанной на нем сделки прощения долга, а следовательно, и восстановления прекратившегося обязательства. Но в этих случаях должник неосновательно обогащается за счет кредитора. Поэтому у бывшего кредитора возникает притязание к бывшему должнику на восстановление прощеного требования.
4. Предметом договора прощения долга может выступать в принципе любое обязательственное право (требование) как договорного, так и внедоговорного характера. Исключение составляют лишь требования, обладающие особым целевым назначением (о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, об уплате алиментов). По смыслу закона они не могут прекратиться иным, нежели исполнение, способом.
Отсутствуют преграды для прекращения рассматриваемым способом притязания на уплату неустойки.
При делимости предмета обязательства возможно прощение части долга (прекращение части обязательства). С учетом презумпции ст. 407 ГК (см. коммент. к ней) направленность волеизъявления сторон на частичное прощение долга должна явно вытекать из соглашения.
5. Комментируемая статья не устанавливает правил относительно формы договора прощения долга. Поэтому данный договор может быть заключен в любой форме, предусмотренной для совершения сделок (см. абз. 1 п. 1 ст. 434 ГК).
Допустимой формой договора прощения долга может выступать расписка кредитора об отсутствии претензий, врученная им должнику.
Поскольку договор прощения долга может быть заключен устно, допустимо его совершение и путем конклюдентного поведения (п. 2 ст. 158 ГК). Так, наличие соглашения о прощении долга может быть констатировано в случае возвращения должнику долговой расписки или уничтожения ее в присутствии должника. Обязательство гаранта перед бенефициаром может быть прекращено путем отказа бенефициара от своих прав по гарантии и возвращения ее гаранту (см. подп. 3 п. 1 ст. 378 ГК).
6. Прощение долга предполагает явно выраженное волеизъявление обеих сторон прекратить обязательство. В силу этого не является прощением долга и не влечет соответствующего правового эффекта непредъявление кредитором требования об исполнении обязательства, принятие кредитором лишь части долга, а равно обещание кредитора не заявлять должнику существующие против него требования.
Другой комментарий к статье 415 ГК РФ
1. Прощение долга означает освобождение кредитором должника от лежащей на нем обязанности совершить определенное действие (передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т.п.) или воздержаться от определенного действия. В закрепленном комментируемой статьей праве кредитора отказаться от принадлежащего ему права требования исполнения по обязательству реализуется принцип свободы осуществления гражданских прав (п. 2 ст. 9 ГК).
Прощение долга является безвозмездной сделкой (п. 2 ст. 423 ГК): отказ кредитора от права требования не обусловлен каким-либо встречным предоставлением со стороны должника. По этому признаку прощение долга отличается от отступного (ст. 409 ГК) и новации (ст. 414 ГК), предусматривающих согласие должника на передачу иного исполнения или на установление нового обязательства в обмен на отказ кредитора от права требования первоначального исполнения по обязательству.
2. Прощение долга, как следует из текста комментируемой статьи, является односторонней сделкой (п. 2 ст. 154 ГК), т.е. не требует для своего совершения согласия другой стороны - должника. Данное условие отличает прощение долга от договора дарения, в соответствии с которым даритель освобождает или обязуется освободить одаряемого от лежащей на нем имущественной обязанности (пп. 1 и 2 ст. 572 ГК). Другим отличием является возможность дарителя освободить одаряемого от имущественной обязанности перед третьими лицами, в то время как прощение долга возможно лишь в отношениях между должником и кредитором.
Проведение разграничения между прощением долга и договором дарения необходимо для определения условий действительности соответствующей сделки, поскольку договор дарения обременен рядом ограничений, связанных с субъектным составом, стоимостью и видами имущественных прав, передаваемых в качестве дара (ст. 575, 576 ГК), в то время как действительность прощения долга подобными условиями не оговаривается.
3. Правила о прощении долга сформулированы в комментируемой статье применительно к одностороннему обязательству. Это означает, что прощение кредитором долга в двустороннем обязательстве не освобождает кредитора от лежащей на нем обязанности (по предоставлению имущества, уплате денег и т.п.). Иное толкование означало бы предоставление кредитору вопреки требованиям закона (ст. 310 ГК) права на односторонний отказ от исполнения обязательства.
Для прекращения двустороннего обязательства необходимо, чтобы состоялось т.н. "взаимное" прощение долга, т.е. чтобы каждая из участвующих в обязательстве сторон освободила другую сторону от обязанности исполнения того, что она имеет право требовать в силу обязательства. Взаимное прощение долга не означает взаимообусловленности действий кредитора и должника и не меняет одностороннего характера сделки по прощению долга.
4. Установленное комментируемой статьей ограничение прощения долга конкретизирует применительно к данному институту общее условие о пределах осуществления гражданских прав (п. 1 ст. 10 ГК). Примером действий, подпадающих под такое ограничение, является прощение долга кредитором (являющимся, в свою очередь, должником по другим обязательствам), в отношении которого возбуждено дело о признании банкротом, поскольку такие действия ведут к уменьшению имущества кредитора, что нарушает права других лиц (его кредиторов) на получение удовлетворения из этого имущества. Положениям комментируемой статьи корреспондируют правила п. 1 ст. 63, п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве, ограничивающие распоряжение имуществом лица, в отношении которого возбуждено дело о признании банкротом.
5. Комментируемая статья, в отличие от правил о зачете (ст. 411 ГК) и новации (п. 2 ст. 414 ГК), не содержит запрета прощения долга в отношении обязательств по возмещению вреда, причиненного жизни или здоровью, и по уплате алиментов. Указанные оговорки в отношении зачета и новации не связаны с какими-либо особенностями этих способов прекращения обязательств, а диктуются целевым характером и установленным в законе порядком осуществления обязательств по возмещению вреда, причиненного жизни или здоровью (§ 2 гл. 59 ГК), и алиментных обязательств (гл. 17 Семейного кодекса), прекращение которых способом, отличным от исполнения, может лишить кредитора возможности получать соответствующие платежи и алименты. С этой точки зрения недопустимость прекращения названных обязательств прощением долга не нуждается в специальной оговорке.
В то же время прощение долга вполне допустимо в алиментных отношениях, основанных на соглашении сторон, т.к. в п. 1 ст. 101 Семейного кодекса содержится прямое указание о применении к указанному соглашению правил ГК о прекращении обязательств.
6. Не могут рассматриваться в качестве прощения долга принятие кредитором лишь части долга, непредъявление кредитором в течение срока исковой давности требования об исполнении обязательства, а также иные действия, оставляющие сомнение в реальности намерения кредитора простить долг должнику. Прощение долга должно быть явно выражено и может быть совершено как путем объявления кредитором об этом, так и путем совершения им действий, определенно свидетельствующих об отказе от соответствующего права требования без намерения сохранить за собой это право в какой-либо части.
7. Исполнение, предоставленное должником кредитору после прощения долга, следует рассматривать как неосновательное обогащение на стороне кредитора. Кредитор в данном случае в силу правил гл. 60 ГК обязан возвратить должнику неосновательно полученное исполнение в натуре (ст. 1104 ГК) либо возместить ему действительную стоимость такого исполнения (ст. 1105 ГК). Кредитор, получивший от должника исполнение вопреки состоявшемуся прощению долга, освобождается от обязанности вернуть должнику соответствующее имущество, если докажет, что должник знал о прощении долга либо предоставил имущество в целях благотворительности (п. 4 ст. 1109 ГК).
