Преодолен ли «Русский крест»? "русский крест", или демографический кризис в россии.

Русский крест

Наша демография еще никогда не была так политизирована, как сегодня, считает Сергей Захаров, заведующий лабораторией Центра демографии и экологии человека ИНП РАН.

В последние годы в нашей стране умирает больше людей, чем рождается. Многие общественные деятели говорят о катастрофическом положении России, о "демографической пропасти", в которую мы катимся. Не преувеличена ли опасность?

Никогда еще отечественная демография не была так политизирована, как сегодня. Ни одна партия не обходится без того, чтобы в публичных выступлениях или программных документах не прокомментировать сложившееся положение вещей. Демографические трудности используются политиками и как аргумент для критики нынешнего режима, и в качестве плацдарма для собственных обещаний. В ухудшении демографических показателей сплошь и рядом обвиняют демократическую власть. Мы, мол, вымираем в результате социально-экономических перемен, а значит, реформаторский курс опасен и вреден. В действительности представление о том, что происходит с демографией, имеют только специалисты: большинству обывателей, даже достаточно образованных и грамотных, многие вещи неведомы.

Отрицательный прирост населения в России впервые был зафиксирован в 1992 году. Смертность превысила рождаемость. Если представить себе график, то получится, что их кривые пересеклись - это явление получило название "русский крест". Распространенное мнение, что в возникновении "русского креста" виноваты развал Советского Союза и последовавшая разруха, ошибочно. Никакой российской специфики в этом нет. Подобные тенденции имеют место в любой развитой стране. Отрицательный прирост прогнозировался демографами задолго до 1992 года, а рыночная экономика здесь совершенно ни при чем.

- В чем же причины?

Снижение рождаемости в России началось более ста лет назад, в конце XIX века. Начало этому процессу положило разрушение крестьянской общины - люди сменили аграрный сектор на индустриальный, стали переселяться в города, где образ жизни и социальные нормы коренным образом отличаются от деревенских.

Рождаемость продолжала снижаться весь XX веке, особенно после революции. Голод, войны и репрессии, естественно, не вдохновляли советские семьи заводить помногу детей. На протяжении многих десятилетий рождаемость была ниже уровня, необходимого, чтобы численность населения не сокращалась. Ведь если увеличивается число семей, которые ограничиваются одним ребенком, то понятно, что они не воспроизводят даже родителей. Снижение рождаемости привело к неуклонному уменьшению доли молодежи среди населения, изменялся возрастной состав населения. По численности каждое новое поколение оказывалось меньше предыдущего, а возрастная структура советского общества становилась все более "старой". Рано или поздно количество умирающих должно было превысить число родившихся.

Все без исключения развитые страны за счет отрицательного естественного прироста либо находятся накануне депопуляции, либо уже оказались в этой ситуации. Компанию Российской Федерации составляют такие европейские государства, как Австрия, Германия, Швеция. Если же говорить обо всем мире, то, по прогнозам ООН, в ближайшие десять лет самый высокий темп сокращения численности населения будет вовсе не в России, а в Японии.

- Есть ли отличия между Россией и другими странами с отрицательным приростом населения?

Особенность России заключается в том, что у нас очень высокая для развитых стран смертность, связанная с низкой продолжительностью жизни. Во многих развитых странах средняя продолжительность жизни мужчин - более 70, a женщин - более 80 лет. Наши женщины живут в среднем на 10, а мужчины - на 20 лет меньше жителей западных стран. В результате разница между количеством умерших и рожденных россиян ежегодно составляет порядка 900 тысяч. Впрочем, если бы мы имели такую же смертность, как в развитых странах, население все равно каждый год уменьшалось бы более чем на полмиллиона человек.

Так что, даже если мы решим проблему высокой смертности российского населения, мы лишь чуть-чуть улучшим общую демографическую ситуацию. Необходимо, чтобы уровень рождаемости вырос до уровня простого воспроизводства (примерно два с половиной ребенка в среднем на семью), а затем не снижался несколько десятков лет. Вместо этого на сегодняшний день в средней российской семье рождается примерно 1,3 ребенка. Получается, чтобы устранить угрозу сокращения численности населения, нужно, чтобы на следующий год рождаемость увеличилась практически в два раза.

Население России по итогам переписи 2002 года

Источник: Федеральная служба государственной статистики

- Что нужно для этого предпринять?

Опыт показывает, что добиться подобных изменений попросту нереально. Сократить рождаемость можно при помощи специальной целенаправленной и жесткой политики однодетной семьи (как делали в свое время в Китае). Но чтобы ее значительно увеличить - таких примеров история не знает.

Не смогли поднять рождаемость даже такие мощные европейские страны, как Франция и Швеция, тратящие только на социальные пособия до 6% ВВП. Такие проблемы, как старение населения и сокращение его численности, остаются весьма актуальными. И решить их, по сути, возможно лишь одним способом - за счет миграции. В большинстве развитых стран вынуждены компенсировать недостаток молодежи за счет приезжих. С низкой рождаемостью ничего не поделаешь - нужна грамотная миграционная политика.

Основная трудность, с которой сталкивается государство, заимствующее иностранные людские ресурсы, - необходимость интеграции приезжих в уже сложившиеся социокультурные условия. Мигранты прибывают с совершенно другими привычками и стереотипами, касающимися самого базового общественного поведения. Естественно, что на опыте тех стран, которые столкнулись с подобными затруднениями раньше, чем Россия, мы можем увидеть типичную картину развития общества в условиях обширного потока мигрантов.

Иностранные общины начинают жить локально. Приехал человек в чужое государство, обосновался, позвал к себе родственников, родственники - друзей и так далее, по цепочке. Понятно, что они предпочитают жить вместе - тесным мирком, помогая друг другу.

Развившись, такие изолированные общины заводят самоуправление. Иногда вплоть до получения фактической независимости от остальных властных органов. Скажем, китайские кварталы всего мира живут по своим, совершенно особенным правилам. Известно, что когда там кто-то умирает, труп прячут, вместо почившего приезжает другой китаец, который и живет по его документам. Таким же образом избавляются и от неугодных: их отправляют в Китай, а на их место привозят новых. И официальные структуры (от полиции до миграционных служб) закрывают глаза на подобную систему. Во-первых, потому, что так легче, а во-вторых, ни один полицейский все равно не сможет отличить настоящего обладателя паспорта от его "заместителя". Например, в парижский Чайна-таун французские полицейские попросту не заходят. Не потому, что не могут, а потому, что это неэффективно: они все равно ничего там не добьются. Полиция вынуждена действовать через китайских старейшин, которые, не желая обострять отношения с официальными властями, практически всегда сразу же выдают преступника. Вовсе не обязательно это тот самый человек, нередко это просто кто-то, "назначенный" преступником.

И вот такая локальная община, по сути, превращается в совершенно "непрозрачный" анклав со своими законами и культурой на территории государства-"хозяина". Далеко не все там знают язык приютившей их страны; неизвестно, ходят ли дети в школу и т.п.

Становясь все более многочисленными, приезжие меньшинства начинают требовать все больше: от изменения школьных и университетских программ до представительства в органах власти.

Именно этого так боится обыватель - изменения сложившегося, традиционного уклада жизни. Он видит, что структура населения в его районе меняется, меняется быт, и, конечно, это вызывает у "аборигенов" раздражение.

Коренные жители напрочь забывают о том, что мигранты в первую очередь занимают секторы, в которых "старожилы" совершенно не заинтересованы работать. Сейчас очень многие бьют тревогу в связи с тем, что рынки захвачены представителями Кавказа. Но покажите мне москвича, который хотел бы торговать на рынке! Ни в одной развитой западной столице вы не найдете коренных жителей, подметающих улицы. Дворниками работают приезжие, если и не из-за рубежа, то как минимум из провинции.

Нельзя забывать и что каждый процент экономического роста России будет оборачиваться увеличением притока мигрантов из бедных аграрных регионов, которых по периметру наших границ более чем достаточно. Это неизбежно: как бы мы ни усиливали пограничный контроль, переселенцы все равно будут просачиваться. Ведь в России огромная потребность в рабочей силе - на конвейере-то работать некому. Уже в советское время все, к примеру, московское производство держалось на трудовых мигрантах, которых московский горисполком разрешал ввозить в лимитированных количествах (отсюда и слово "лимитчики"). И с годами эта ситуация только усугубляется. В конечном итоге России в условиях неуклонного сокращения населения придется выбирать: либо остановится все производство, либо придется открыть границы.

Миграция же стимулирует и производство, и сферу услуг, и другие области хозяйства. Вообще от высокой миграции с экономической точки зрения одни только сплошные выгоды, в чем бы мы ни мерили - в ВВП, росте промышленности, собранных налогах, - налицо ускоренный рост экономики.

- Есть ли способ избежать конфликтов на национальной почве?

Однозначно ответить, как решать столь остро встающую проблему, на данный момент никто не может. Главная проблема миграции - социокулыурная. Фактически это означает, что должна быть изменена парадигма мышления обывателя. Вероятно, мы должны перестать идентифицировать себя как русского, славянина и т.д. Необходимо изменение политических взглядов и этнических стереотипов. Ведь в перспективе, это мое личное мнение, неизбежно разрушение этнических и культурных границ - своего рода межнациональная глобализация. Такая огромная разница демографических потенциалов между севером и югом планеты не может искусственно поддерживаться длительное время. Это в первую очередь касается России.

Значит, иммиграция не только неизбежна, но и экономически выгодна России, ее нужно стимулировать. Как с этим обстоят дела на сегодняшний день?

России нужна хорошо сбалансированная, четкая миграционная политика. Прежде всего нужно привлекать русскоязычное население из бывших советских республик. Эти люди легко интегрируются в российскую жизнь. А что у нас вместо этого? Приезжий, чтобы зарегистрироваться, должен принести справку с работы, а чтобы наняться на работу, продемонстрировать регистрацию. Бюрократический абсурд.

Вдобавок, конечно, нужно менять отношение общества к мигрантам. Ситуация на данный момент очень взрывоопасная: все опросы общественного мнения показывают резко негативное отношение коренного населения к приезжим. В результате вместо взаимовыгодного сосуществования наше общество семимильными шагами идет к погромам.

«Русский крест» - это явление ежегодного превышения количества умерших над количеством родившихся, наблюдаемое в результате падения рождаемости и роста смертности. Название дал график демографической ситуации: кривые рождаемости и смертности, сближаясь, пересекаются и затем снова расходятся наподобие креста.

Россия, которую мы потеряли

«Русским» крест называют потому, что ни в одной стране мира не было ситуации, когда одновременно и рождаемость падала, и смертность росла, да еще с таким катастрофическим размахом. Показательна точка пересечения этих кривых, которая соответствует 1992 году.

Именно через год после ликвидации СССР. И вся болтовня либералов и псевдодемократов о вступлении нашей страны в новую эру развития и цивилизации на деле есть даже не просто демагогия, но информационная и идеологическая война с народом. Если обратится к цифрам, то по данным отечественных экспертов Россия потеряла не менее 18 миллионов человек, включая не родившихся детей, которые могли бы быть рождены, не случись распада страны и последовавшего за ним ужасающего ухудшения жизненных условий. Заметим, что директор Института демографии НИУ ВШЭ (Высшей Школы Экономики) Анатолий Вишневский в интервью корреспондента журнала «Эксперт-Урал» называет цифру 5,5 миллионов человек, оговариваясь: «если учесть результаты переписи 2010 года».

Что же предпринимает власть в ситуации, когда страна вымирает? Каковы ответные шаги на сохранение народа и государства? В 2007 году указом президента РФ была утверждена «Концепция демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года». Этот документ констатирует, что «с 1992 года началось стабильное сокращение численности населения из-за превышения уровня смертности над уровнем рождаемости. В течение последних 15 лет в России ежегодно умирали более 2 млн. человек, что в расчете на 1000 человек в два раза больше, чем в европейских странах и США, в полтора раза больше, чем в среднем в мире, а ежегодно рождались в этот период 1,2-1,5 млн. человек». В этом примечательном документе предъявлена самая главная причина низкой продолжительности жизни: «высокая смертность граждан трудоспособного возраста». Ни в бровь, а в глаз! Нечто из серии «- Что случилось с подлодкой? - Она утонула».

Конечно, упоминаются также алкоголизм, наркомания, табакокурение и отсутствие условий для бережного отношения людей к собственному здоровью. Не забыты и формы досуга, стимулирующие здоровый образ жизни, которые развиты недостаточно. Не сказано лишь самого главного: духовный, нравственный, идеологический крах, постигшей нашу страну, повлек за собой обвальное сокращение численности народа, ее населяющего. Государственный документ, который не отражает истинные проблемы и потребности народа, есть документ мертворожденный.

Что же касается низкой рождаемости, «Концепция» выделяет такие факторы, как низкий денежный доход семьи, отсутствие нормальных жилищных условий, а также тяжелый физический труд значительной части работающих женщин. Любопытно проследить, как в жизни все это происходит. Подтверждаются ли указанные властью корреляции материального дохода и высокой рождаемостью?

В поиске ответа на этот вопрос нам помогает альтернативный статистический документ - атлас «Здоровье России», под редакцией знаменитого российского кардиохирурга Лео Бакерия. Атлас ежегодно выпускается Научным центром сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева, и недавно вышло в свет восьмое издание. В нем приводится огромное количество статистических данных, по которым можно обрисовать демографическую ситуацию в России, каким болезням подвержены граждане и какими факторами эти болезни обусловлены. Итак, по статистике, Алтайский край входит в группу регионов с самым низким бюджетным финансированием. Но именно Алтай входит в пятерку лидеров по уровню рождаемости среди регионов нашей страны.

В лидерах также Тува, Чечня, Ингушетия и Дагестан. По уровню жизни, медицинской помощи и высоким уровнем безработицы эти регионы совершенно не подпадают под чиновничьи факторы, наоборот, переворачивают их с ног на голову, доказывая, что материальная обеспеченность не является базовой для воспроизводства народом самого себя. В этих республиках смогли сберечь традиционный уклад жизни, культурную, национальную и историческую преемственность поколений. И народ сохраняет себя в сложнейших экономических, политических и социальных условиях.

И вот еще, что важно: именно атлас «Здоровье России» на основе статистических данных показал неэффективность многомиллиардных вложений во все национальные проекты в области демографии и здравоохранения. Эти траты и проекты никак не повлияли ни на показатели рождаемости и смертности, ни на саму структуру смертности от различных заболеваний.

Все хорошо, но это ненадолго

В сентябре текущего года Росстат огласил в своем отчете данные о росте рождаемости, которая впервые за эти двадцать лет превысила смертность. Об увеличении продолжительности жизни и даже об улучшении демографической ситуации в стране. Однако, эксперты предупреждают, что Россию в ближайшее время ожидают последствия демографической ямы начала 90-х. «Рост рождаемости в 2012 году - последняя хорошая новость перед начинающимся демографическим спадом и затем, через несколько лет, катастрофой. Со следующего же года во взрослую жизнь вступает поколение 90-х годов. Это означает невиданное падение рождаемости», - говорил в интервью РИА Новости председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов.

Теперь обратимся к способам решения демографических проблем, кои властные органы предлагают в «Концепции». В ряду различных благ, которые призваны усилить, улучшить, углубить и т.п., стоит также ни что иное, как привлечение мигрантов для решения наших демографических проблем. В том, что нужна «грамотная миграционная политика», уверен и директор Института демографии НИУ ВШЭ Анатолий Вишневский, - и он же сетует, что идея пополнения населения России мигрантами не популярна среди россиян, что российское общественное мнение говорит о непонимании проблемы, и что политики должны пытаться переломить это отношение.

Но Россию нельзя спасти с помощью мигрантов. Можно наполнить роддомы их детьми. Но, во-первых, эти дети, по последним статистическим данным, все чаще пополняют не родильные, а детские дома, и цифры поистине удручающие (в одном лишь столичном регионе за прошлый год - порядка ста тысяч отказников, брошенных матерями из Средней Азии). Во-вторых, привлечение рожениц из ближнего и дальнего зарубежья приведет к тому же, что происходит сейчас в Германии, где из трех рождающихся детей лишь один - немец. Соответственно, возникают этнические и религиозные конфликты на разных уровнях - от бытового до политического. Нередко жертвами в этих конфликтах оказываются коренные немцы.

И самое главное.

Юлия Сысоева

Демографический кризис России удивительным образом совпадает с этноконфессиональными параметрами. Отнюдь не все из российских народов подпали под крест пересечения кривых рождаемости и смертности.

Этноконфессиональные границы демографического кризиса в России

Соотношение показателей переписей 1989 и 2002 гг. обнаруживает резкий контраст репродуктивной динамики по отношению к различным национальностям РФ. Демографический кризис России удивительным образом совпадает с этноконфессиональными параметрами. Отнюдь не все из российских народов подпали под крест пересечения кривых рождаемости и смертности. При общем сокращении населения до уровня в 98,7 % по отношению к показателям 1989 г., численность русских понизилась до 96,7%, т.е. шла с двухпроцентным опережением среднестатистических кризисных характеристик. Демографы же утверждают, что динамика демографического кризиса русского народа могла оказаться и более регрессирующей, если бы в качестве русских в переписи 2002 г. не было учтено значительное число представителей иных этнических групп (прежде всего украинцев), некоторые из которых даже не владели языком идентифицируемой национальности. Убыль населения наблюдается не только у русских, но и у всех прочих народов России (за исключением осетин), принадлежащих к православному культурному ареалу. Для карелов, коми, удмуртов, мордвы и других российских этносов, традиционно придерживавшихся православия, последствия демографической катастрофы оказались еще значительней, чем у русских. Более высокие урбанизационные показатели последних не явились в данном случае определяющим фактором. В то же время у всех без исключения мусульманских и буддистских народов России отмечался численный рост. Демографический кризис, изоморфный каким-либо образом феномену русского креста, их попросту миновал. В ракурсе пафосных обличений военных действий федеральных властей в Чечне не раз в средствах массовых информации говорилось о геноциде чеченского народа. Вопреки данному посылу, статистика свидетельствует о возрастании численности чеченцев в России за межпереписной период в 1,5 раз. Количество ингушей за тот же временной отрезок возросло и вовсе в 1,9 раз. Могут возразить, что мусульманские и буддистские народы России связаны, в отличие от русских, не с индустриально-урбанистической, а аграрно-сельской общественной инфраструктурой, а потому и сравнение с ними не представляется корректным. Однако, сопоставив демографические характеристики русского народа с обладающими сходными квалификационными потенциалами татарами и башкирами, обнаружим ту же тенденцию – увеличения (пусть и не столь стремительного, как у ингушей) численности мусульманских этносов, особо контрастно проявляющегося на фоне регрессирующих репродуктивных показателей соседствующих с ними в Поволжье и на Урале православных народов. (http: www.gks.ru/free doc/2005/d 05_13/04-11.)

Другим возражением может стать указание на преимущественно южные региональные рамки активного репродуктивного поведения населения. Специфика климата юга России определяет меньший объем потребительской корзины, а, соответственно, снижает уровень материальной зависимости многодетных семей. Однако, рождаемость среди русских женщин, проживающих в национальных республиках южнороссийской периферии оказывается, опять-таки, ниже, чем у представительниц автохтонных наций мусульманского или буддистского исповедания. Характерно, что она заметно повышается в случае замужества русской на представителе иноконфессиональной этнической общности. Вопреки предположению о прямой климатологической зависимости репродуктивного поведения, существенный рост численности населения в постсоветский период наблюдается у языческих народов Дальнего Востока, Сибири и Севера. Тяжелые природные условия не стали для них принципиальным препятствием для многодетности. За межнпереписной период численность манси возросла на 44,6%, хантов – на 30 %, ительментов – на четверть и т.д. Причины такого возрастания заключаются не только в том, что принадлежность к коренным малочисленным народам предоставляет определенные преференции, ввиду чего некоторые этнические русские предпочитают записываться автохтонами. Более важным фактором демографической динамики у указанных народов является характерная для языческих поведенческих стереотипов, базирующихся на аксиологии рода, высокая поведенческая ориентированность. Средняя рождаемость у ненцев превышает отметку в три ребенка, фиксируя в этом отношении один из самых высоких показателей среди народов России (среди титульных народов РФ только чеченцы и ингуши имеют столь же высокие цифры репродуктивности). В диапозоне от 2,5 до 3 детей находится репродуктивная динамика долган, хантов, чукчей, эвенков и др. Показатели рождаемости и мусульманских, буддистских и языческих народов России соотносятся, таким образом, с единым для них типом демографического воспроизводства. (Рождаемость. Итоги Всероссийской переписи населения 2002. М., 2005. Т.12.)

Возможно, таким образом, предположить, что у народов православного культурного ареала низкая репродуктивная активность определена, прежде всего, разрывом с традиционной системой ценностей. Следует ли говорить, что именно православие являлось основой мишенью атеистической пропаганды в СССР. Тем же этносам России, которые сохранили преемство религиозной традиции (мусульмане, буддисты, язычники) демографического кризиса удалось избежать. Сам по себе вывод о существовании этноконфессиональных границ демографического кризиса в России приводит к заключению о неисчерпываемости причин депопуляции материальным фактором.

Материальный фактор.

Для определения адекватных средств преодоления деполуляции, выбора основных точек управленческого воздействия, необходим факторный анализ демографической динамики в целом. Осуществление этой задачи возможно в рамках двух различных методологических подходов: либо на основе создания модели, исключающей искомый фактор, либо посредством исключения других сопутствующих обстоятельств. Хотя в исследовательском проекте использовались и методика контрфактического моделирования, мы, в данном случае, представим лишь некоторые промежуточные результаты, полученные при применяемой в рамках второго из обозначенных подходов системы выстраивания парных корреляций. Графически формализуемый на основании статистических данных искомый фактор накладывался на кривую различных показателей демографической динамики, отражаю ту или иную степень соотнесения с ее основными трендами. В результате был опровергнут стереотип подхода соответствующих государственных структур об определяющем влияние на воспроизводство российского населения материальных условий жизни. Наивысшим уровнем воздействия на демографическую ситуацию (интегральный демографический показатель рождаемости, смертности и ожидаемой продолжительности жизни) обладает фактор идейно-духовного состояния российского общества – коэффициент 0,83 (при максимальном значении - 1). Причинно-следственная зависимость демографической динамики от степени национальной ориентированности российской государственности – 0,75. Роль в демографии фактора государственного управления – 0,59. Наконец, корреляционный показатель материальных условий жизни в отношении к демографической динамике – лишь 0,49. Более того, в преломлении к ряду исторических отрезков, материальный фактор и естественное воспроизводство населения находятся в антикорреляции. Рост потребления в эти периоды оказывается прямо пропорционален снижению репродуктивной активности. Следует напомнить, что низшим показателем коэффициента рождаемости в современном мире обладает экономически преуспевающая Германия – 8, 6 ‰.

Опыт осуществления демографической политики в западных странах, (неудачный опыт) также говорит о том, что купированное использование материального фактора тенденцию депопуляции не только не исправит, но, напротив, способно усугубить. Появившееся в СМИ утверждение о беспрецедентности президентских инициатив в области демографии, мягко говоря, не соответствует действительности. К примеру, во Франции совокупные масштабы материальной поддержки матерей даже выше уровня предполагаемого стимулирования рождаемости в России. Соответствующие выплаты французским женщинам ведутся с первой регистрации беременности, а заканчиваются в случае продолжения ребенком образования лишь по достижении им 23-х летнего возраста. Несмотря на это, принципиально исправить ситуацию депопуляции французам так и не удалось. Весь эффект материального стимулирования рождаемости свелся к некоторому сокращению темпов продолжающегося процесса снижающейся репродуктивности. Суммарный коэффициент рождаемости во Франции не обеспечивает даже простого воспроизводства. Полстолетия целенаправленных финансовых вливаний в демографическую сферу потребовалось французам, чтобы обогнать всего на несколько десятых промилей другие западноевропейские страны, тогда как российские реформаторы при гораздо меньших затратах надеются без должных на то оснований на стремительный выход из состояния депопуляции за несколько лет. Обращает также на себя внимание тот факт, что восприимчивыми к материальному стимулированию во Франции оказались отнюдь не этнические французы, а выходцы из Северной Африки, репродуктивная ориентированность которых была и так достаточно высокой. Есть все основания считать, что и в России основными адресантами государственной поддержки матерей станут, прежде всего, представительницы национальных меньшинств. (Население мира: демографический справочник. М., 1989. С. 342 – 343.)

Гораздо большее влияние материальный фактор оказывает на показатель продолжительности жизни, что служит прямым указанием на выбор направления вложений финансовых средств в демографической сфере. Однако и в данном случае, прямая зависимость не всегда прослеживается. Так, в СССР с середины 1960-х гг. продолжительность жизни в течение двух десятков лет неуклонно снижалась, при том, что материальные условия имели устойчивую тенденцию улучшения. В современной России на первом месте по показателю продолжительности жизни находится Ингушетия, на втором – Дагестан, на третьем – Чечня – регионы не отличающиеся, как известно, комфортабельным существование населения. Москва же занимает в этом списке лишь четвертую позицию. (Демографический ежегодник России. 2005: Статистический сборник. М., 2005. С. 121-132.)

Фактор социальной трансформации

Работа по представляемому исследовательскому проекту полемически направлена также против популярной теории фатальности снижения репродуктивных потенциалов при переходе к современному западному типу воспроизводства (низкая смертность и низкая рождаемость), преподносимому как неизбежное следствие урабанизационных процессов, вступления в фазу индустриального развития. Обобщение мирового демографического опыта доказывает недерменированность такого перехода, принципиальную возможность сочетания высоких производственных технологий и инфрастураструктур с интенсивной репродуктивностью. Предлагается концепт о корреляции демографической динамики с факторами мировоззренческого и аксиологического характера. Современная репродуктивная пассивность западных обществ рассматривается в этой связи не только и не столько результатом производственно-экономической трансформации, а следствии широко понимаемого процесса секуляризации.

Первой страной исторически перешедшей к современному типу воспроизводства являлась Франция. Устойчивая тенденция сокращения рождаемости наблюдалось там еще с XVIII века. «Французский демографический крест» обрел свою реальность еще задолго до «русского креста». Однако по степени урбанизации Франция заметно отставала от других ведущих стран Запада. В 90-е гг. XIX в., являющиеся периодом особо острого кризиса репродуктивности, доля городского населения страны составляла лишь 37,4 %. Следовательно, урбанизация далеко не исчерпывала причин снижения демографической динамики. Процесс депопуляции во Франции коррелировался с «передовыми» форсированными темпами секуляризации французского общества. Рубежный характер в смене репродуктивной парадигмы у французов восемнадцатого столетия не случаен. Он являлся отражением влияния на демографические процессы просветительской дехристианизации. Франция долгое время являлась своеобразным символом полового аморализма, разрушения семейных ценностей. (Миронов Б.Н. История в цифрах. Математика в исторических исследованиях. Л., 1991. С.132-133; Население мира: демографический справочник. С.52; Социальные положение и уровень жизни населения России. С.491; Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Буржуазный век. М., 1996. С.286; Коул Э. Снижение рождаемости в Европе со времен Французской революции до второй мировой войны // Брачность, рождаемость, семья за три века. М., 1979.)

Первая фаза всеобщего демографического надлома на Западе приходится на 1920-е гг. Данный феномен совершенно не синхронизируется с индустриально-урбанистическими процессами в западных странах, высшая точка которых была пройдена там существенно раньше. Зато двадцатые годы стали временем широкого импульсивного распространения материалистического миропонимания, атеистической пропаганды, аксиологии прагматизма. Репродуктивный кризис определялся, таким образом, парадигмой установившегося как на теоретическом, так и бытовом уровне, материализма.

Второй фазой генезиса современного типа воспроизводства явились для Запада 60-е гг. XX в. Пришедшийся на них системный взрыв сексуальной революции, приведший к нивелировке патриархальных семейных ценностей, не мог не иметь негативных последствий для показателей рождаемости. Традиционный образ женщины – матери (для христианской семиосферы – архетип Богородицы) утратил в процессе феминизационной псевдоэмансипации свою привлекательность. Явно противоречила репродуктивным ценностным ориентирам и голливудизация массового сознания, выразившаяся в культивировании иллюзии о суперчеловеке в качестве желаемого брачного партнера. (Куркин П.И. Смертность и рождаемость в капиталистических государствах Европы. М., 1938; Голод С.И. XX век и тенденции сексуальных отношений в России. СПб., 1996.)

Модернизационный процесс далеко не всегда обусловливал переход к современному типу воспроизводства. Снижение уровня рождаемости наблюдалось, главным образом, при дискретном варианте модернизации. В тех же сообществах, в которых модернизационный процесс осуществлялся при опоре на национальные традиции, кризиса репродуктивности не отмечалось. Зачастую они даже испытывали демографический бум, вызываемый синтезом сохраняемых этноконфессиональных семейных ценностей с улучшением материальных условий жизни населения.

Интенсивную репродуктивность сохраняют и многие высокоурбанизованные страны современного мира. Активная демографическая динамика характера, к примеру, для государств Латинской Америки, несмотря на заметное преобладание в структуре их населения городских жителей. Даже самая урбанизированная страна региона Аргентина, превосходящая по долевому представительству горожан соответствующие российские показатели (83 % аргентинцев проживает в городах), традиционно имеет сравнительно высокий коэффициент рождаемости – по данным на 2003 г. – 17,5‰ (т.е. более чем в два раза больше нежели, к примеру, в Германии). Сходная демографическая ситуация наблюдается и в современном индустриально-убанизированном Уругвае. При проживании более двух третей населения в городах мексиканские и перуанские женщины рожали в среднем по данным на начало 1980-х гг. более пяти детей. Согласно статистике на 1995 г., общий коэффициент рождаемости в Мексике составлял 30,4 ‰ - один из самых высоких показателей в мире. При этом уровень смертности – 4,8‰ был ниже, чем в любой из североамериканских или европейских стран. Мексиканский опыт противоречит, таким образом, популярному среди демографов тезису, что интенсивная рождаемость при традиционном типе воспроизводства является оборотной стороной высокой смертности. Очевидно, что благоприятная демографическая ситуация у латиноамериканцев определяется отнюдь не экономическими факторами, коррелируясь в большей степени с высоким статусом католической церкви. (Население мира: демографический справочник. С.91-96; Здравоохранения в России. 2005. С.41.)

Кризис рождаемости в современной России, совпадая по основным статистическим характеристикам с динамикой снижения репродуктивности в Западной Европе, имеет в отличие от нее совершенно иную природу. Определение его в качестве проявления естественного процесса индустриально-урбанистического развития, перехода к городскому типу жизни и изменения структуры семьи, было бы некорректно. Напротив, снижение репродуктивных показателей в постсоветской России коррелировалось с резким свертыванием индустриальных потенциалов. Урбанизационный же процесс завершился в СССР еще в 1960-е гг., вслед за снятием ограничения на получение колхозниками паспортов. После этого численное соотношение городского и сельского населения страны существенных изменений не претерпевало. Переписи 1989 и 2002 гг. фиксируют абсолютно сходный показатель долевой численности горожан, занимающих 73 % в структуре российского населения. Следовательно, причины репродуктивного кризиса в России заключались отнюдь не в урбанизации, а, специфике осуществленных реформ. Социально-экономический коллапс блокировал для значительной части россиян их стремление к воспроизводству. (Глазьев С.Ю., Кара-Мурза С.г., Батчиков С.А. Белая книга. С.21-23; Демографический ежегодник России. 2005. С.21.)

Сходный по характеру репродуктивный кризис испытали и все другие бывшие социалистические государства Европы. Если до начала реформ, рождаемость в них в целом была заметно выше, чем в капиталистических европейских государствах (суммарный коэффициент рождаемости по Восточной Европе – 2,14, Западной – 1,63, Северной – 1,86, Южной – 1,93), то в настоящее время - однозначно ниже (по имеющимся данным оценки общего коэффициента рождаемости – в Восточной Европе (без учета бывших республик СССР) – 9,32 ‰, Западной – 10,6‰, Северной – 12,3‰, Южной – 11,2 ‰). Помимо демографического кризиса на постсоветском пространстве, обращает на себя внимание и другой тренд – смены регионального лидера по показателю репродуктивности, место которого заняла отличающаяся социальной ориентированностью государственной политики Северная Европа. Таким образом, при среднесрочном измерении демографических показателей обнаруживается связь снижения репродуктивной активности население с отказом от принципа регулировки государством социально-экономических процессов. (Население мира: демографический справочник. С.30; Демографический ежегодник России. 2005. С.587-590.)

Из предположения о недетерминированности современного кризиса репродуктивности проистекает тезис о принципиальной возможности для государства оказания координирующего воздействия на демографические процессы.

Духовный фактор

При долгосрочном ретроспективном анализе выявляются глубинные истоки феномена малодетности в России, рассматриваемые через парадигму глобальной ценностной трансформации. Кризисное духовное состояние в преломление к аксиологии традиционных семейных ценностей характеризовало еще, казалось бы, сравнительно благополучную в статистическом выражении демографическую ситуацию в Советском Союзе. Целенаправленное насаждение материалистического миропонимания и секуляризационная государственная политика привели к вытеснению из общественного сознания, основанного на религиозных традициях, сакрального отношения к процессу воспроизводства.

Обусловленность репродуктивной активности духовными факторами раскрывается через доказательство устойчивых различий по показателям рождаемости у представителей различных конфессиональных общностей, находящихся в сходных экономических условиях. Уровень фиксаций репродуктивности, по отношению к трем христианским конфессиям традиционно распределялся в следующем последовательности: православие, католики, протестанты.

Правда, к настоящему времени общий для Европы процесс секуляризации нивелировал конфессиональные различия культур по демографическим показателям. Можно лишь говорить о большем, или меньшем соответствии репродуктивного поведения современных европейцев религиозным традициям.

Приведенная аргументация вовсе не направлена на опровержение теории демографического перехода. Было бы наивно отвергать влияние на репродуктивность материальных факторов. Задача заключалась не в отрицании их, а в доказательстве одновременного воздействия на репродуктивное поведение населения духовных потенциалов, и, соответственно, недетерминированности процесса снижения рождаемости в современном мире, принципиальной возможности изменения сложившейся демографической ситуации. Лидерами в динамике воспроизводства населения в настоящее время являются Афганистан и Саудовская Аравия, хотя первое из государств характеризуется крайне низким уровнем жизни, а второе – столь же высоким. Очевидно, что в обоих случаях исламская традиция сакрализации деторождения оказалась более значимым условием, нежели материальные параметры развития стран.

Сложность математического определения степени воздействия на демографическую ситуацию духовного фактора заключается в его нестатистичности и связанной с этим трудностью формализации. Способом разрешения данной проблемы явился уникальный для отечественной гуманитаристики эксперимент. Привлеченная группа экспертов (около 30 человек) оценивала по семи десяткам критериев духовного состояния российского общества в десятибалльной шкале различные периоды истории России конца XIX - начала XXI вв. При наложении ее на график демографической динамики обнаруживалось удивительное совпадение основных зигзагов и трендов. Усредненный показатель формализовывался в виде соответствующей графической кривой. Полученный результат доказывал, таким образом, существование прямой зависимости демографической сферы от уровня духовности в обществе. Из этого доказательства следует вывод о том, что первостепенными шагами в исправление тенденции депопуляции является не столько материальное стимулирование матерей, сколько реализация пакета управленческих мер, направленных на усиление ценностного значения семьи, детей, репродуктивного поведения.

Фактор национальной ориентированности государства

Национальная идентичность связана с осознанием единства нации в прошлом (историческая память), а соответственно, с ориентацией на сохранение ее в будущем, достигаемом посредством процесса естественного воспроизводства. В этом смысле национальная рефлексия представляет собой развитие родовой рефлекторики, с характерной для нее репродуктивой ориентации и почитанием предков. Нация, как исторически преемственный организм не может существовать без репродуцирования национальных традиций. По существу у каждого из народов в его традиционалистском арсенале присутствует компонент сакрализации процесса демографического воспроизводства. Таким образом, согласно выдвигаемой в исследовательском проекте гипотезе, национальная ориентированность является фактором, способным воспрепятствовать тренду депопуляции.

Пожалуй, наиболее острые формы выражения среди народов СССР приобрел тренд снижения репродуктивных функций у русского народа, являвшегося основным объектом советской идеологической нагрузки. Столетнее измерение демографической ситуации четко фиксирует тенденцию понижения потенциалов рождаемости у русского населения, в сравнении с другими, объединенными с ним в единое государство народами. Его государствообразующая роль в Российской империи отражалась наивысшими показателями рождаемости. Репродуктивность женщин православного исповедания была в ней в конце XIX века почти в полтора раза выше, чем у мусульманок. Через полстолетие РСФСР, по статистике на 1940 г., занимала, при общем коэффициенте рождаемости в 33 ‰, четвертое место среди союзных республик. Впереди нее по этому показателю находились Армянская, Казахская и Узбекская ССР. Показательно, что первая строчка принадлежала стране христианского культурного ареала – Армении, опровергая тем самым популярный тезис об исключительной репродуктивной ориентированности народов исламского мира. При истечении следующего полстолетия, по данным на 1986 г., РСФСР, с общим коэффициентом рождаемости в 17,2 ‰, опустилась уже на десятое место среди пятнадцати союзных республик. Для сравнения, находящийся на первой строчке Таджикистан имел в это же время показатель в 42 ‰. При общем снижении уровня репродуктивности в Советском Союзе в трех из союзных республик – Таджикской ССР, Узбекской ССР и Туркменской ССР за обозначенные полстолетия он возрастал. Рождаемость у таджиков к концу советского периода была в опровержение теории демографического перехода заметно выше, чем у них же столетием ранее. Таким образом, высокий уровень репродуктивности в СССР удалось сохранить (а то и увеличить) лишь тем народам, которые за внешней советской идеологической маркировкой сумели сохранить приверженность этническим традициям. Детрадиционализация же русского народа затрагивала сами ментальные стороны его существования. Желание иметь потомство у русских женщин к концу советской эпохи было подавлено в большей степени, чем у любой титульной национальности в союзных республиках. Репродуктивная ориентированность у них оказывалась даже ниже реального уровня рождаемости. По показателю ожидаемой численности детей русские прочно занимали последнюю строчку. Цифра в 1946 ожидаемых детей на тысячу опрошенных замужних женщин не обеспечивала бы, при соответствии ее с реальной динамики рождаемости, обычного воспроизводства. На предпоследнем месте по этому показателю находились близкие в культурном отношении украинки, предполагавшие иметь 2059 человек потомства, что уже, по меньшей мере, позволяло воспроизводить численный состав нации. Для сравнения, замужние туркменки (первое место) ожидали в это же время родить на тысячу женщин 6356 детей. Расхождения между ожидаемой и желаемой численностью потомства, как правило, согласно утверждению демографов, незначительны.

Универсальное значение фактора национальной ориентированности государства в демографической сфере доказывается посредством следующего эксперимента. Рабочая группа экспертов определяла применительно к новой и новейшей истории ряда ведущих стран современного мира периоды наивысшего акцентирования идеи нации. Удивительным образом национальные апогеи совпадали с апогеями репродуктивной динамики.

Проследить опосредованную зависимость демографической ситуации от степени национальной ориентированности государства удается даже в отношении современных европейских стран. Об этом свидетельствует в частности представленный на 2003 г. общий коэффициент рождаемости по 32- м странам зарубежной Европы.

На первый взгляд может показаться, что никаких резких отклонений от нормы в приводимой статистике не содержится. Но при дифференциации европейских государств на монархические и республиканские обнаруживается удивительная закономерность. У всех без исключений монархий Европы (8 государств) общий коэффициент рождаемости превышает уровень 10 ‰. Из 25 республиканских стран только 7 перекрывают данный показатель. Среди них находятся Албания и Ирландия, репродуктивный феномен которых также связывается с фактором национальной ориентированности. Конечно же, в современных конституционных монархиях Европы венценосные особы обладают лишь номинальной, во многом декоративной, властью. Однако сам факт сохранения традиционных политических институтов выступает свидетельством о наличие некоторого традиционалистского потенциала. Показательно, что действуя даже в столь ограниченном формате, европейская традиция уже отражается на уровне репродуктивности. (Демографический ежегодник России. 2005: Статистический сборник. М., 2005. С. 75 – 85.)

А вот современная российская статистика. Только 18 субъектов РФ имеют положительную динамику в соотношении рождаемости и смертности. Характерно, что среди них - лишь одна область (Тюменская), а остальные 17 – национально-территориальные образования. Большинство из последних находится при этом на дотационном положении. Даже столь ограниченное использование национального формата, как национально-территориальные образования РФ, уже оказывает опосредованное влияние на улучшение демографической ситуации. Следует предположить, что к аналогичным последствиям могла бы привести и соответствующая идейная переориентация на национальные рельсы российского государства в целом.

Таким образом, для вывода России из состояния кризиса депопуляции нужна не монистическая, а комплексная многофакторная программа развития. Целевая установка разрабатываемой модели демографической политики может быть выражена посредством формулы «жить также долго как на Западе, рожать также много как на Востоке!». Кому как не России, имея в виду ее цивилизационный исторический опыт, реализовать данную, актуальную для всего мира сверхзадачу?

Вардан Багдасарян

2012-й оказался отмечен громкими рапортами о росте продолжительности жизни, увеличении рождаемости и в целом улучшении демографической ситуации в России. Например, указ президента РФ «О мерах по реализации демографической политики РФ» заявляет, что суммарный коэффициент рождаемости будет повышен до 1,753, а продолжительность жизни к 2018 году увеличится до 74 лет. Произойдет это в частности в результате создания чудодейственных «условий для совмещения женщинами обязанностей по воспитанию детей с трудовой занятостью, а также организации профессионального обучения (переобучения) женщин, находящихся в отпуске по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет».

Насколько на деле зависит от проводимых властью мер демографическая политика в стране, «Э-У» рассказывает директор Института демографии НИУ ВШЭ доктор экономических наук Анатолий Вишневский.

- Анатолий Григорьевич, какое место Россия занимает в мировом рейтинге по количеству населения?

Мы все еще в десятке наиболее населенных стран мира, но год от года теряем позиции. Сейчас у России девятое место, хотя 12 лет назад она была на шестом, а в 1950-м - на четвертом. Я имею в виду не Советский Союз, а именно Россию. Тогда нас опережали только Китай, Индия и США.

- Каковы причины утраты позиций?

Их много. С одной стороны, это причины, от нас не зависящие: быстрый рост населения в развивающемся мире. С другой - население России не только не увеличивается, с 1993 года оно сокращается. За это время, если учесть результаты
переписи 2010 года, мы потеряли 5,5 млн человек. Это много. Если бы естественная убыль не компенсировалась миграцией, потери были бы еще существенней - 13,4 млн человек. Далеко не всякая страна в Европе имеет такую численность населения.

Счет на миллионы

- Но естественная убыль населения сокращается.

И это очень нравится нашим начальникам, им кажется, что она вот-вот сойдет на нет. Это наивная экстраполяция без понимания факторов, определяющих будущие естественный прирост или естественную убыль населения. Они зависят от соотношения числа родившихся и умерших: оно уже 20 лет в пользу умерших, и многим кажется, что положение можно исправить, повысив рождаемость и понизив смертность. Не говоря уже о том, что добиться и того, и другого не так просто, главный просчет заключается в игнорировании третьего важнейшего фактора, на который вообще практически невозможно повлиять. Я имею в виду возрастную структуру населения. Как ни повышайте рождаемость, нельзя себе представить, что это позволит компенсировать предстоящее огромное сокращение числа потенциальных матерей. Абсолютное количество рождений будет неизбежно сокращаться. А рост числа и доли пожилых людей будет блокировать сокращение абсолютного количества смертей. Так что период сокращения естественной убыли населении скоро закончится, она снова начнет расти.

- Сокращение числа потенциальных матерей объясняется низкой рождаемостью 90-х?

В основном - да, тогда рождалось мало детей. Но есть еще несколько провалов, унаследованных от прошлого, от военного времени и т.д., они тоже дают о себе знать. Возрастная пирамида охватывает жизнь примерно 100 одногодичных поколений. Провалы, раз возникнув, никуда не исчезают, они перемещаются вверх по этой пирамиде, вследствие чего соотношения различных возрастных групп меняются волнообразно. Если до недавнего времени, несмотря на снижение численности населения, возрастная структура менялась выгодным образом для экономики, социальной жизни, то теперь идет другая волна - изменения возрастной структуры становятся невыгодными. Это касается соотношения взрослого и детского населения, людей трудоспособного и пенсионного возраста. Одно из крайне невыгодных изменений - сокращение количества женщин в возрасте 18 - 34 лет, то есть в том возрасте, когда женщины рожают подавляющее большинство детей. Это падение, по нашим прогнозам, будет продолжаться до 2030 года.

- Назовите цифры.

Убыль до 2020 года составит почти 5 миллионов, до 2025-го - 7 миллионов. Это я говорю о женщинах от 18 до 34 лет. Но есть некоторые тонкости. Старшая часть этой группы, женщины в возрасте 25 - 35 лет, еще какое-то время будет численно расти, а сейчас рождаемость «стареет», сдвигаясь именно к этим возрастам, что несколько маскирует последствия начавшегося сокращения материнских контингентов. Тем неприятнее будет ситуация, когда примерно с 2016 года начнет убывать численность и этой подгруппы женщин. К сожалению, в нашем политическом истеблишменте немного людей, которых интересуют такие «тонкости», а кое-кто и вообще живет по принципу двора Людовика XV: после нас - хоть потоп.

Если же говорить о росте числа пожилых людей, то тут цифры тоже не очень приятные. Был период в самом начале века, когда в России приостановилось идущее повсеместно старение населения. Почему это произошло? Дело в том, что в годы войны, начиная с 1941-го, детей рождалось мало, когда это поколение приблизилось к отметке в 60 лет и старше (в 2001 году), доживших до этого времени детей военных лет тоже было немного. Однако сейчас в пожилой возраст вступают поколения, которые родились после войны, в конце 40-х - начале 50-х годов. Это огромный рост: вместо нынешних 25 - 26 млн пожилых к 2030 году их будет 35. Никогда такого числа пожилых людей в России не было. Умирают в основном пожилые люди, поэтому число умирающих будет расти. Итак, количество родившихся будет сокращаться, умерших - увеличиваться. Пресловутый русский крест, когда пересеклись количества рожденных и умерших, образовался в 1992 году. Одно время растр расширялся, сейчас сужается. Но это ненадолго, он скоро снова станет увеличиваться. Об этом говорят даже прогнозы Росстата, а ведь в них представлен далеко не самый пессимистический вариант развития событий.

Истинные причины

Как вы относитесь к распространенным представлениям о том, что у нас демографические проблемы решаются более-менее успешно? Появилось понятие «материнский капитал».

Материнский капитал ввели в 2007 году, а число рождений растет с 2000 года. И если не считать собственно 2007 года, когда впервые заработала эта мера пронаталистской демографической политики, то ежегодный прирост числа рождений в первой половине десятилетия был более высоким, чем во второй, и в 2011-м почти сошел на нет. То есть дело тут, видимо, в чем-то другом, а не в материнском капитале, с которым мы привыкли связывать рост числа рождений.

- В чем?

Я уже немного упомянул об этом. Не только в России, но и во всех европейских странах материнство «стареет», матери рожают детей все позже и позже. В результате рождение значительного числа детей, которые при старой возрастной модели рождаемости появились бы на свет в 90-е годы, сместилось на «нулевые». Детей у более молодых поколений матерей больше не стало, их просто родили позже. Можно, конечно, предположить, что в 90-е годы людей заставляла откладывать рождения кризисная ситуация в стране, а в «нулевые» эти отложенные рождения реализовались, благодаря мерам социальной политики, в частности введению материнского капитала. Это политически выгодное для власти предположение, оно часто и делается. Но для того, чтобы согласиться с ним, надо ответить на два вопроса: почему подъем числа рождений начался не в 2007 году, а в 2000-м и почему материнский капитал совершенно не повлиял на молодые возраста: у женщин до 25 лет рождаемость в 2010 году была даже ниже, чем в 1999-м, когда рождаемость была самой низкой за всю послевоенную историю России.

- В других странах в 90-х тоже было падение, а в нулевых рост?

Точно так же падение, а потом до 2010 года - рост. Это наблюдалось в Белоруссии, Польше, на Украине и даже в Швеции, то есть это общемировая тенденция. И поэтому, когда мы рассматриваем изолированно то, что происходит в России, кажется, что это заслуга политики, которая у нас проводится. А когда смотрим на общую картину, нельзя не видеть: там никакого материнского капитала не было, а тенденции те же самые. Давайте, например, сравним средний возраст матерей в России и в ряде европейских стран. Во всех странах возраст матери снижался примерно до начала 80-х, а потом стал дружно повышаться, причем это синхронное повышение трудно связать с какими-либо мерами. Этот стихийный поворот начался и в России, правда, с некоторой задержкой. Но потом он прекратился - вследствие мер, принятых в СССР в 80-е годы, когда ввели неоплачиваемый отпуск для матерей с детьми до трех лет. Тогда произошло некоторое повышение рождаемости, еще усилившееся во времена горбачевской перестройки. Эти меры временно заблокировали «постарение» материнства, кривая среднего возраста матери пошла вниз в явном противоречии с мировой тенденцией. Но через некоторое время инверсия прекратилась, и снова
возобновилось движение вверх, причем теперь оно оказалось устойчивым, и его не смог повернуть вспять никакой материнский капитал.

- Сколько детей сейчас в среднем рожает одна женщина?

Примерно 1,6 ребенка на одну женщину в каждом поколении. Эта величина все еще снижается, но сейчас намного медленнее, чем прежде. Начиная с поколений женщин, родившихся в начале 1970-х, она почти не изменяется. Конечно, это немного, если сравнить с другими странами. Ниже только в Германии, все остальные страны имеют более высокую рождаемость. Какие-то возможности роста здесь есть. Но дело в том, что даже самая высокая рождаемость, которая сейчас наблюдается в Европе, во Франции, все равно ниже того уровня, который необходим для восстановления хотя бы стабильности населения: два с лишним ребенка - этого нет даже во Франции. Надеяться, что рождаемость у нас повысится до того уровня, который позволит остановить естественную убыль, пока не имеет смысла.

- А продолжительность жизни у нас растет?

Видимо, вы тоже недавно слышали громкие заявления о том, что у нас смертность снижается, и ожидаемая продолжительность жизни повысилась. Была названа цифра ожидаемой продолжительности в 70 лет для обоих полов. Большим успехом это не назовешь, это всего лишь восстановление того уровня, который уже дважды в России достигался, и довольно давно: первый раз еще в середине 60-х годов, потом, после падения, в конце 80-х. Затем последовал новый провал, и сейчас продолжительность жизни вернулась к тому уровню, который уже дважды был достигнут, но не более того. И то, кстати, только если пользоваться показателем для обоих полов, чего демографы никогда не делают. А если посмотреть на продолжительность жизни мужчин, то у них до сих пор не достигнут максимум 1987 года и даже предыдущий максимум 1964 - 1965 годов. Как известно, главная проблема российской смертности - высокая смертность взрослых мужчин, и она по-прежнему сохраняет остроту.

Конечно, возвращение к прежнему уровню после того, как он был утрачен, это тоже положительный результат. Но за это время все страны ушли далеко вперед, так что наше отставание от основного массива развитых государств сильно увеличилось. Чем же тут гордиться? Даже с учетом некоторых позитивных тенденций последних лет отставание от многих стран по продолжительности жизни мужчин достигает 10 - 15 лет, так было еще до революции в начале ХХ века. Прошло 100 лет, и мы вернулись к этому отставанию. Что еще интересно, примерно до начала 90-х годов неблагоприятные тенденции смертности были характерны для всех так называемых социалистических стран Восточной Европы, а не только для России или других европейских республик СССР. Но после 1990 года положение там изменилось, в Чехии, Эстонии, Польше, Венгрии, Словакии, Латвии, Румынии, Болгарии продолжительность жизни стала расти. Только в России, на Украине, в Белоруссии не удается добиться серьезного перелома тенденций смертности. Причин тому много, все их в журнальном интервью не раскроешь. Но нельзя не обратить внимание на то, что мы очень мало тратим на охрану здоровья, без чего невозможно добиться той продолжительности жизни, которая сейчас существует в Европе. Россия в 2009 году на охрану здоровья потратила 6% ВВП, в 2010-м этот процент даже сократился. Это меньше, чем в большинстве европейских стран. Если сравнить в абсолютных цифрах, то у нас это 13,7 тыс. рублей в год на душу населения, а в Турции, например, 1 тыс. долларов. Сознательно не сравниваю с США или Германией, чтобы не пугать читателей. Положение наше очень незавидное.

Шовинизм в чистом виде

- Чем закрывать бреши?

Чтобы хоть как-то поддерживать численность населения России, нужна грамотная миграционная политика. У нас официальной концепцией демографической политики предусмотрено, что мы должны принимать 200 тыс. мигрантов в год, а с 2015 года - 300 тысяч. Это большие цифры. Я говорю не о сезонных работниках, а о тех, кто переедет в Россию на постоянное место жительства. Но идея пополнения населения России мигрантами непопулярна среди россиян.

- Почему общество негативно относится к мигрантам?

Российское общественное мнение (и не только российское: во всех странах существуют антимигрантские настроения, на которых политики любят играть) говорит о непонимании сути проблемы. Место анализа занимают воспоминания о прошлом, когда массового миграционного притока в Россию, да и в другие европейские страны, не было. Но ситуация в мире за последние 50 - 70 лет существенно изменилась, сейчас на Земле живет 7 млрд человек, из которых только миллиард - в принимающих странах, остальные шесть оказывают сильное миграционное давление на развитые государства, что делает миграцию неизбежной. Политики должны понимать остроту всех сложившихся проблем и пытаться переломить это отношение.

- Какие эмигранты нам нужны?

Все то, что говорится о миграции на официальном уровне, мне непонятно. Непонятно, зачем постоянно подчеркивается, что нужно принимать соотечественников. Непонятно, кто эти соотечественники - все бывшие граждане Советского Союза, или только русские, или те, кто сто лет назад эмигрировал из России. Непонятно, откуда взять столько «соотечественников». Например, на Украине и в Белоруссии живут миллионы русских, но они никуда не собираются уезжать. Они там всегда жили. Это же не Казахстан, где было много недавних мигрантов из России. Но даже оттуда не всегда рвутся уехать, а те, кто рвался, в основном уже уехали. Свои причины не стремиться «домой» есть у выходцев из России в странах Балтии: они теперь - жители Европейского союза со всеми вытекающими из этого возможностями. Или вот без конца говорят, что нам нужны квалифицированные мигранты. Что это значит? Если таджик приезжает в Москву, то он там только улицы может подметать. То есть он неквалифицированный? Вы дайте ему участок земли, и он будет квалифицированным землевладельцем, у нас же село загибается, вот пусть и поднимает сельское хозяйство. Или вы думаете, что в Россию нобелевские лауреаты поедут? Но даже если поедут, это же не 200 - 300 тыс. человек в год, а может понадобиться и больше. Почти все, что у нас пишут на этот счет, создает искаженную перспективу будущих миграций и их вклада в развитие России в XXI веке. До серьезного разговора на эту тему, по-моему, дело вообще еще не дошло.

Как будет выглядеть среднестатистический россиянин через 80 лет? Американцы уже знают, что к 2050 году белое неиспаноязычное население останется у них в меньшинстве.

Таким, как сейчас, конечно, не будет, но каким будет - сказать трудно. Очень многое зависит от того, насколько грамотной, продуманной будет миграционная политика государства, его влияние на интеграцию мигрантов. Сейчас у нас антимигрантские настроения только растут. Нужны адекватная информационная политика, разъяснительная работа. Нужно запретить заявления некоторых чиновников, что мигранты - это преступники, СПИД и туберкулез. Это шовинизм в чистом виде, до добра он не доводил никогда. Но отрицать, что большой приток мигрантов может порождать проблемы, тоже глупо.

- Можно ли говорить о точках демографического роста?

Разве что на Северном Кавказе: там по-прежнему высокая рождаемость и мало пьют. Но демографический рост на деле - не только радость, но и проблема, с которой сталкиваются сегодня многие страны. Необычно быстрый рост населения, необычно высокая доля молодежи порождают свои вызовы, ответить на которые народам Северного Кавказа не так просто. Мало кто задумывается над ролью демографического фактора в формировании политической ситуации в этом регионе, в трагических событиях недавнего прошлого, а порой и настоящего. А стоило бы.

Вопросы концентрации

- Как от демографической ситуации зависит экономическая?

Технологический и вообще экономический прогресс не зависит непосредственно от численности населения. Например, Голландия маленькая по численности населения страна, но ее вес в мировой экономике непропорционально велик. В то же время более или менее ясно, что обеспечить энергичный рост экономики с убывающим населением едва ли возможно. Положение тем сложнее, чем хуже возрастная структура. Беспокоит, что с одновременным сокращением численности населения будет уменьшаться число лиц в трудоспособном возрасте. В последнее время наша экономика привыкла к заметному росту трудоспособного населения, теперь его численность будет быстро сокращаться, а это приведет к значительному росту нагрузки на одного работающего. Сейчас у нас нагрузка на 1000 лиц трудоспособного возраста составляет примерно 570 молодых и пожилых, к 2030 году она увеличится как минимум до 730 - это огромный рост, но он вполне может оказаться и большим.

- В трудовых ресурсах прежде всего нуждаются наши восточные территории?

Вскоре после войны во Франции вышла книга «Париж и французская пустыня». Речь шла о том, что экономика и население Франции слишком сильно централизованы, то есть все сводится к Парижу, а остальная Франция переживает, так сказать, опустынивание. Сегодня можно было бы написать книгу «Москва и российская пустыня». Население у нас размещено совершенно непропорционально территории. Азиатская часть России занимает 75% территории, а на ней живет всего 20% населения страны. А в Центральном федеральном округе - менее 4% территории, но живет там 27% россиян. 21% населения сконцентрирован в 14 городах-миллионниках, причем только три из них находятся к востоку от Урала на трех четвертях территории страны. Доля же Москвы и Московской области непрерывно растет. Москва и Московская область это почти 19 млн человек, что примерно соответствует численности населения Сибирского федерального округа и втрое больше, чем население Дальневосточного округа. Для внутренней миграции характерен так называемый западный дрейф, то есть население из восточных районов смещается на запад. Ситуация, затрудняющая экономическое развитие и небезопасная для страны. Огромные территории опустыниваются, причем там, где они граничат с самой населенной страной мира. Географическое положение Сибири, Урала никак не используется. Огромный рынок под боком, мы могли бы что-то производить для Китая и за счет этого поднять восточные территории, а мы сами едем в Китай за товарами. Повезло с углеводородами - тем и живем.

Нельзя сказать, что демографические вызовы, на которые должна отвечать Россия, остаются незамеченными, но мне кажется, что нынешние ответы на эти вызовы, меры, которые сейчас принимаются, достаточно поверхностны и малоэффективны. Общество, и даже лица, принимающие решения, недостаточно информированы о негативных тенденциях. Отсюда и субъективные просчеты, и недостаточная обоснованность действий, и завышенная оценка полученных и ожидаемых результатов.