Период 70-х - начала 80-х гг. идеологи «перестройки» назвали «застоем». Однако такая оценка общественных процессов в эти годы не соответствует действительности. Она лишь пропагандистский щтамп для дискредитации социализма. Советское общество продолжало развиваться по восходящей линии во всех областях: в экономике, в научно-технической области, социальной сфере и культуре. Однако темпы роста замедлились, а противоречия усилились как по объективным, так и по субъективным причинам. Об этом свидетельствует бывший председатель Госплана СССР Н. К. Байбаков в своей книге «40 лет в правительстве» (М., 1999): «Застой? (вспоминает он свою реакцию на доклад Горбачева. - Примеч. авт.) Я этого явления не припомню. Несомненно, было замедление темпов развития. Но, чтобы промышленность, сельское хозяйство топтались на месте, - это не так».

«Вызов времени, и политик брежневского руководства

Рубеж 60 – 70 гг. стал исходной ступенью экономического развития советского общества в условиях развернувшейся «технологической революции». Темпы роста советской экономики в VIII пятилетке имели самые высокие показатели. Социально-экономические изменения, происходящие под влиянием нового этапа НТР, определили своего рода «вызов времени». Наиболее существенные стороны такого «вызова» заключались в следующем. 1. Изменения производительных сил под воздействием НТР потребовали структурной перестройки экономики, техноло­гического переоборудования производства и совершенствования хозяйственного механизма. 2. Интернационализация научно-технического прогресса и экономической жизни вызывала необходимость развития взаимовыгодных международных хозяйственных и научно-технических связей. 3. Достижение стратегического паритета с НАТО давало возможность переориентировать часть экономики на производство средств потребления для подъема уровня жизни населения. 4. Социальное и культурное состояние общества давало возможность, а новые производительные силы вызывали необходимость расширения творческого участия масс в производстве и развития социалистической демократии. 5. Приспособление ка­питализма к новым историческим условиям с использованием достижений НТР обеспечило ведущим капиталистическим странам более высокие показатели уровня жизни и определило новый этап в соревновании двух систем.

Характер развития советского общества зависел от политической линии руководства КПСС, степени ее соответствия потребностям общества, требованиям времени и международной обстановке. В начале 70-х гг. ведущая роль в руководстве утвердилась за Генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым, бывшим одновременно Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Он опирался на партаппарат в центре и в республиках.

До середины 70-х гг. в выборе экономической стратегии противостояли две концепции. Председатель Совета Министров А. Н. Косыгин отдавал предпочтение развитию промышленности и стремился проводить в жизнь экономические реформы 1965 г. Брежневская политическая линия исходила из приоритетного положения военно-промышленного комплекса, сельского хозяйства (а после 1977 г. еще и освоение Сибири). Для этих приоритетов считалось, что необходимости в реформах нет, «надо просто лучше работать». Линия Брежнева в руководстве восторжествовала. Косыгин хотя и оставался на своем посту, но реформы постепенно были свернуты.

Партийный аппарат, сместивший Хрущева, показал силу и еще больше укрепил свою самостоятельность. Выдвинутый номенклатурой Брежнев стал в основном проводником корпоративной воли верхнего слоя партийного руководства при укрепившейся авторитарной системе. Серьезная болезнь с 1975 г. сделала его на восемь лет фактически лишь исполнителем решений ближайшего окружения. Попытка создать «новый культ личности» Генсека стала пародией на систему. Значение ЦК партии в принятии решений стало падать, а его функции перешли к бюрократическим структурам - отделам аппарата ЦК. Республиканские и областные партийные руководители получили еще большие права и независимость от центра.

Во внешней политике курс начала 70-х гг., направленный на разрядку международной напряженности и расширение экономических связей с Западом, ослабил противостояние в Европе. Но разрядка не дала существенных сдвигов для советской экономики и широких научно-технических связей. Вскоре она была свернута Западом в ответ на поддержку Советским Союзом антиимпериа­листических движений в Азии, Африке, Латинской Америке. Влияние СССР распространилось на Сирию, Йемен, Эфиопию, Сомали, Мозамбик и Анголу, через всю Африку к Атлантическому побережью («Красный пояс Африки»). Навстречу ему шло движение из Кубы. Такое встречное движение при бурлящей Южной Америке стало угрожающим для США, что вызвало новый виток конфронтации с СССР, усиление «холодной войны» и гонку вооружений.

Стратегическое равновесие сил («стратегический паритет») сдерживало агрессивные устремления США. Пережив кризисные ситуации ядерного противостояния 60-х гг. и не видя возможности добиться решительного превосходства, американское руководство пошло на подписание договора по противоракетной обороне (ПРО) в 1972 г. Ограничение противоракетной обороны жесткими пределами с последующим сокращением ядерного арсенала позволяло предотвратить попытки развязать ядерную войну. Как считает видный специалист по ракетно-космическим вооружениям профессор Ю. П. Савельев: «Договор ПРО-72 - это вершина государственной мудрости, и основан он на таком незыблемом фундаменте, как четкое понимание, что победителей в ядерной войне не будет. Это правильно, но только для того времени - начала 70-х гг. - и для того руководителя. Но все меняется, если рушится этот договор одной стороной и сокращаются ядерные арсеналы другой, тогда победитель в ядерной войне будет тот, кто обеспечит свою безопасность от ракетного удара своего противника».

В 70-е гг. Советский Союз расширил зону своего влияния в мире до высших пределов в истории России. Но вместе с тем он ослаблял себя изнутри, изнуряя экономику расходами на внешнеполитические цели. Вершиной такой политики стал ввод войск в Афганистан в 1979 г., повлекший резкое ухудшение международного по­ложения и усиление внутренних противоречий в СССР. Ведение длительной войны с афганским сопротивлением, поддерживаемым США и рядом мусульманских государств, разоряло экономику (1 млн рублей расходов ежедневно), стоило многих жизней советских людей (гибель 15 тыс. военнослужащих за 9 лет), подрывало престиж Советского Союза в мировом общественном мнении.

Основные тенденции экономического развития, усиление противоречии и снижение темпов роста

Не только внешняя политический консервативный курс брежневского руководства в 70 - 80-х гг. способствовал усилению противоречий во всех областях общественной жизни. На экономическое развитие советского общества в условиях технологической революции в 70 - 80-х гг. оказывали воздействие две группы факторов: 1) прогрессивные стороны социалистического строя, 2) факторы, противодействующие реализации преимуществ социализма. Главные факторы торможения - усиление противоречий экономической системы раннего социализма и воздействие гонки вооружений с усилением «холодной войны».

Основной тенденцией в 70 - 80-е гг. продолжал оставаться рост производства во всех отраслях экономики, увеличение производительных сил общества, развитие научно-технического прогресса. Продолжало сказываться преобладающее влияние прогрессивных сторон социалистической экономики. За 70-е гг. значительно выросли масштабы производства: объем промышленной продукции увеличился более чем на 75 %; рост сельхозпродукции - почти на 25 %; национальный доход - более чем в полтора раза. Производственные фонды страны выросли более чем в 2 раза.

Плановая система обеспечивала устойчивый рост экономики от пятилетки к пятилетке без кризисов и спадов, развитие НТП. Пятилетними планами в целом правильно определялись задачи народного хозяйства: перевод экономики с экстенсивного на интенсивный путь развития, развертывание научно-технической революции. XXIV съезд КПСС поставил задачу «органически соединить достижения научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства».

Сопоставление научно-технических уровней СССР и США в начале 70-х гг. показывает, что в ряде направлений мы не уступали, а даже превосходили США. Исследования ЦРУ (ставшие известными лишь в последние годы) показывали реальную возможность СССР сравняться с США по экономическим показателям. Интеллектуальный и производственный потенциалы обеспечивали реальную возможность решения данной задачи. Каждый четвертый научный работник мира находился в СССР. Производственная база увеличилась количественно и улучшилась качественно. В стране создавались новые агропромышленные, торгово-промышленные, научно-производственные объединения, территориально-производственные комплексы. В середине 70-х гг. велась работа над 15 крупнейшими производственными программами: создание Западно-Сибирского территориально-производственного комплекса, нефтегазового комплекса на Севере, строительство БАМа, развитие сельского хозяйства Нечерноземья РСФСР и др. Единый народно-хозяйственный комплекс работал слаженно и бесперебойно. После самой эффективной VIII пятилетки (1966 - 1971) последующие три пятилетки предусматривали поддержание темпов промышленного роста на уровне 8 - 9 % в год, а сельского хозяйства - 4%. Это высокие темпы роста по сравнению с капиталистическими странами, хотя и более скромные, чем в «ударные» пятилетки.

Однако эти показатели не были достигнуты как в силу объективных причин, не учтенных планированием, так и в результате воздействия факторов торможения. Начиная со второй половины 70-х гг., экономика исчерпала ресурсы свободной рабочей силы, прирост трудоспособного населения страны упал с 2 до 0,25 %. Значительно возросла капиталоемкость новых производственных объектов, увеличилась доля незавершенного строительства. Свертывание же реформ и восстановление централизованно-распределительного хозяйственного механизма, продолжение военно-мобилизационной экономической политики при удорожании стоимости вооружений усилили противоречия в экономике. В 9-ой пятилетке началось снижение темпов экономического развития.

Старая система планирования давала сбои. Многие ученые в течение ряда лет ставили вопрос о создании методики определения общественной полезности экономических процессов для расчета оптимального плана, но эта проблема не решалась. Рекомендации ученых при разработке планов не принимались во внимание.

Экономика продолжала работать в военно-мобилизационном режиме: научно-технический прогресс обслуживал в первую очередь военные нужды, отвлекая на них большую долю средств и лучшие научные силы; военно-промышленный комплекс (ВПК) подчинил себе до 80 % промышленного производства; в планировании экономики незыблемым оставался принцип: на оборону выделять столько, сколько требуют военные. Оборона действительно требовала больших расходов, но в навязанной гонке вооружений присутствовали и ведомственные интересы ВПК, были допущены ошибки и в строительстве Вооруженных Сил. Страна расходовала 34 - 36 % национального дохода на военные нужды, тогда как США - 9 %, и существенную долю военных расходов несли их союзники по НАТО. Специалисты ЦРУ считали, что 20 % расходов на военные нужды не выдержит никакая экономика. Президент Никсон в 1974 г. заявил: «Мы вполне в состоянии пустить русских по миру с голым задом». Рост стоимости новых систем вооружения отвлекал все большие средства от развития промышленности и сельского хозяйства, от социальной сферы и «съедал» значительную долю возможного фонда потребления.

Историческая ситуация позволяла начать переход к более сбалансированной экономической структуре, изменить характер производства. В планах пятилеток указывалась главная задача - обеспечение повышения жизненного уровня населения, т. е. потребления, но фактически в структуре экономики ничего не менялось и противоречия усиливались.

Для выхода из разбалансированности экономической системы использована возможность расширения энергосырьевого экспорта, чтобы на этой основе дополнить и заменить внутренние товарные источники импортом готовой продукции, а также развернуть новые отрасли на импортных технологиях. В результате примерно с середины 60-х и до середины 80-х гг. экономика СССР превратилась из почти самодостаточной в более открытую, зависящую от внешних поставок. Связи с внешними рынками стали источниками сначала потребительского, а затем инвестиционного назначения. Создались благоприятные условия как для разложения чиновников внешне­экономических структур, так и для прямого или косвенного воздействия Запада на экономику и политику СССР.

Существенным фактором торможения экономического развития стало обострение противоречия между возросшим объемом производства и старым хозяйственным механизмом управления. Это четко сформулировал в своих воспоминаниях бывший в 1983 г. Председателем Совета Министров РСФСР, один из двух молодых членов Политбюро при Брежневе В. И. Воротников: «стало невозможным вести огромное хозяйство страны старыми методами. Централизация все больше давила и сдерживала инициативу на местах. Ни Госплан, ни Госснаб, ни Минфин, ни другие экономические ведомства уже не в состоянии были «проворачивать» огромный экономический маховик страны. Настоятельно требовались реформы. Надо было разгружать верхние эшелоны власти, передавать их права и обязанности, всю ответственность - вниз. К решениям высших государственных органов к тому же редко привлекались ученые для независимой экспертизы, а ведомственность вела к нерациональным решениям».

Устарелая система оплаты труда подрывала стимулы к росту его производительности, улучшению качества продукции и сбережению ресурсов. Производитель, получающий зарплату «по должности», мало связанный с результатами экономической деятельности предприятия, не проявлял творческой активности, необходимой в условиях НТП. Прогрессивные начинания («злобинский» бригадный подряд, «щекинский эксперимент») глушились бюрократической системой.

По мере падения эффективности централизованного управления и ослабления системы государственного контроля растет «теневая экономика». Ведомственность и «теневая экономика» начинали срастаться в промышленности, в аграрном секторе и особенно в торговле. Появились несмотря на громкие судебные процессы «подпольные цеха», «подпольные тресты и производства», особенно в отраслях, связанных с драгоценными металлами, товарами массового потребления; «теневые капиталы» формировались также в области внешней торговли и распределения импорта. Некоторые министерства и ведомства манипулировали дутыми цифрами для приукрашивания положения дел. В 1979 г. было издано специальное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР о недопустимости представления «дутых цифр».

В сельскохозяйственном производстве общемировой процесс миграции из села в город, характерный для индустриальных стран, не был компенсирован необходимой степенью механизации, повышением агрокультуры и улучшением быта на селе. Из-за плохой инфраструктуры потери урожая достигали от 20 до 40 %, привлечение городского населения на сезонные работы приносило большие убытки и развивало иждивенчество у колхозников. Несмотря на крупные инвестиции (с 1966 по 1980 гг. 383 млрд руб. - свыше 7$ % всех инвестиций за годы Советской власти) темпы роста сельхозпродукции не увеличивались при громадных земельных ресурсах; природные условия рискованного земледелия усиливали зависимость от импорта зерна в засушливые годы (1972, 1974, 1979, 1980, 1981, 1984).

Но социалистическая экономика сохраняла свое преимущество перед капиталистической несмотря на недостатки системы управления и неумении власти использовать творческий потенциал социалистических производственных отношений. Экономика имела общий поступательный характер развития. Хотя и замедленными темпами по сравнению с предыдущими периодами, но шел устойчивый рост производства. Это наглядно показывают цифры роста произведенного национального дохода и его использования в народном хозяйстве.

В независимых исследованиях ООН этого периода нет и намека на возможность кризиса в СССР, наоборот, прогнозировался опережающий рост валового национального продукта (ВНП) по сравнению с капиталистическими странами.

Таким образом, тезис об «экономическом крахе социализма» был ложным. Вместе с тем анализ развития СССР в эти годы говорил о необходимости модернизации, т. к. прежняя форма экономических отношений государственного социализма ранней стадии уже не соответствовала возросшим масштабам и сложности производства.

Сразу же после октябрьского переворота 1917 г. экономика страны попала в тиски военного коммунизма. По существу это была безумная попытка быстро реализовать на практике теоретические идеи Маркса о ликвидации рынка и товарно-денежных отношений, заменив их прямым продуктообменом. Параллельно решалась задача ликвидации буржуазии как класса с помощью ее якобы естественного могильщика - пролетариата. Период "военного коммунизма" характеризовался насиль­ственным изъятием у крестьян зерна и других продуктов в пользу городских жителей, национализацией, а также введе­нием карточной системы. И дея содружества рабочего класса и крестьянства, серпа и молота была развеяна в пух и прах явно антикрестьянской направленностью политики Ленина.

Многие жесткие государственные административные струк­туры, созданные во время Первой мировой войны в Германии и России, послужили прообразом управления экономикой страны и ее планирования большевиками в годы "военного коммунизма". Образно выражаясь, можно сказать, что вся управленческая инфраструктура большевиков вышла из пепла Первой мировой войны.

Если быть точным, то борьба с рынком началась не в 1918 г. и не большевиками, а в 1915 г. буржуазно-помещичьим царским правительством.

Военно-административные методы управления, введенные в годы Первой мировой войны в России, проявились особенно

ярко в 1915 и 1916 гг. в практике продразверстки, направленной прежде всего на насильственное изъятие овса для нужд кавале­рии, хлеба и некоторых других продовольственных продуктов с помощью военизированных отрядов. В 1915 г. были введены твердые цены на казенные сделки по овсу и другим зерновым, а также издан закон, разрешающий вводить запреты на мест­ный вывоз зерновых и даже их реквизицию. Хлебные губернии были опоясаны заставами и запретами, другие же губернии оказались без притока хлеба и иных продуктов питания.

Временное правительство в 1917 г. не только восприняло эту практику, но и значительно расширило ее. В марте 1917 г. им было принято постановление, состоящее из двух частей:

1) об обеспечении снабжения государственных и общест­венных учреждений, путей сообщения, заводов и предприятий, работающих на нужды обороны, металлами и топливом;

2) об учреждении общегосударственного Продовольствен­ного комитета для выработки общепродовольственного плана под руководством Министерства земледелия.

Позднее, в июне 1917 г., были созданы Экономический со­вет и Главный экономический комитет (ГЭК) для выработки "общего плана организации народного хозяйства и труда, а также для разрешения законопроектов и общих мер по регули­рованию хозяйственной жизни". Это были прообразы будущих ВСНХ и Госплана, созданных большевиками сразу же после октябрьских событий.

Временное правительство ввело государственную монопо­лию на зерно и уголь, что означало насильственное отчужде­ние этих товаров по твердым ценам в общегосударственный фонд для дальнейшего распределения. Стоял вопрос не только о расширении продразверстки, но и о введении в стране обязательной трудовой повинности, принудительном синдици-ровании, государственном установлении цен и заработной платы, об отказе от свободы торговли.

В декабре 1917 г. был создан Высший совет народного хо­зяйства (ВСНХ), началась широкомасштабная национализация не только бывших ранее частными заводов, фабрик и мелких мастерских, не говоря уже о торговле, банках, но и земли. Идейный противник большевиков Г. Плеханов предупреждал, что реализация идеи национализации земли приведет к установлению в России "экономического порядка, лежащего в осно­ве всех великих восточных деспотий", что большевизм - это китайщина", "антиреволюционный", "реакционный" поворот колеса русской истории к азиатскому способу производства

Другой против­ник большевиков, известный российский экономист Б. Бруц-кус, писал в 1922 г.: «Марксистский социализм отрицает рынок и рыночные цены как регуляторы производства, как регулято­ры распределения производительных сил... Совершенно оче­видно, что экономическая система, которая не располагает механизмом для приведения производства в соответствие с общественными потребностями, несостоятельна. Стремясь пре­одолеть "анархию капиталистического производства" социа­лизм может повергнуть народное хозяйство в "суперанархию" по сравнению с которой капиталистическое государство являет собой картину величайшей гармонии»2.

В годы "военного Коммунизма" в стране было введено жест­кое государственное бюрократическое управление всей эконо­микой, стали разрабатываться планы производства и распреде­ления отдельных продуктов, составляться балансы зерна и топлива. В 1920 г. был утвержден план ГОЭЛРО - план элек­трификации России. К концу года уже около 2/3 промышленных предприятий в стране было национализировано. Темпы нацио­нализации в 1918-1920 гг. были намного быстрее темпов прива­тизации в 1992-1998 гг., да и сам процесс национализации был более радикальным.

Впервые в мировой истории государство ликвидировало огромную массу частных собственников, частных производите­лей и возложило на себя целиком и полностью задачу по организации и управлению всей экономикой страны. Всерьез и надолго одним из возможных критериев социально-экономи­ческого развития СССР стал показатель доли социалистического (или государственного) сектора в хозяйстве, который стал быстро расти.

Ликвидация денег, отмена рынка и товарно-денежных от­ношений привели к масштабной натурализации экономики. Социализация и натурализация экономики - важные послед­ствия большевистской революции 1917 г.

Однако в результате Первой мировой войны, Гражданской войны и национализации объем производства и численность рабочей силы в России резко сократились. Национальный доход в 1921 г. составил лишь 44,7% уровня 1913 г., промыш­ленное производство попросту рухнуло (падение в 7 раз), про­дукция сельского хозяйства уменьшилась на 1\.3, а численность рабочих в промышленности - на 45%. Войны, социализация и натурализация экономики привели к распаду финансовой и де­нежной систем страны.

Как писал в 1925 г. советский экономист Д. Кузовков, "про­летариат и его идеологи уже исторически выработали в себе отрицательное отношение к деньгам как символу капиталисти­ческой эксплуатации; в последние же годы перед революцией это отношение было еще более углублено дезорганизацией денежного обращения. При таких настроениях среди пролета­риата легко случилось, что дезорганизация денежной системы, постепенное отмирание денег и появление натуральных отно­шений стало рассматриваться не как величайшее несчастье, свалившееся на голову поглощенного борьбой пролетариата, а как положительное явление, которое знаменует собой новый шаг вперед в борьбе против капитализма; начавшаяся натура­лизация хозяйства, созданная разложением финансовой сис­темы и денежного обращения, была принята и приветствова­лась как переход к безденежно-плановому хозяйству"1.

Вчерашние полуграмотные рабочие и крестьяне заняли кресла директоров заводов и фабрик, руководителей различных организаций, ведомств и министерств. Они управляли прими­тивным производством и продуктообменом, руководствуясь не знаниями или профессионализмом, а классовым чутьем и "сознанием масс", внутренней убежденностью в своем превос­ходстве. В это же время были созданы Госплан, Наркомат труда, другие экономические наркоматы, включая отраслевые, т. е. прототип будущей сталинской политической и экономической иерархии, советской структуры управления и централизованно­го планирования. Советский экономист И. Рейнгольд писал в 1930 г., что в годы "военного коммунизма" каждая отрасль промышленности «работала на "государственный котел", по­лучая определенное задание, и не должна была заботиться об обеспечении процесса воспроизводства; государство и его регулирующие органы должны были дать все необходимое, передвигая материальные ценности из одной отрасли в другую и отмечая эти передвижки лишь бухгалтерскими записями»1.

Полная натурализация хозяйственных отношений в стране (лишь 7% хозяйственных связей опосредовались деньгами) плюс огромная денежная эмиссия привели к значительному обесценению рубля, а следовательно, и налогов. Взимание на­логов становилось все более бессмысленным. Поэтому специ­альным декретом решено было их отменить в начале 1921 г., но декрет не успел пройти процедуру утверждения, так как был введен нэп, хотя Наркомат финансов специальным цирку­ляром уже прекратил взимание всех налогов в денежной форме.

Надо отдать должное Ленину, который признал поражение революции в годы "военного коммунизма" и настоял на пере­ходе к нэпу. В целом же в борьбе против рынка большевики потерпели тяжелое политическое и экономическое поражение. Как сказал Ленин, "военный коммунизм" в России прова­лился. В 1921 г. он писал: "Мы рассчитывали - или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчета - непосредственными велениями пролетарского госу­дарства наладить государственное производство и государствен­ное распределение продуктов по-коммунистически в мелко­крестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку"2.

Период нэпа (1921-1928 гг.) начался с замены продраз­верстки продналогом, с развития товарных отношений между городом и деревней. В результате в стране возник рынок, появилась мотивация к труду, были ликвидированы многие административные излишества, столь характерные для "воен­ного коммунизма".

Возврат к рынку не мог не сказаться на оздоровлении эко­номики. Индивидуальные крестьянские хозяйства получили право свободно торговать своими продуктами. Был разрешен наемный труд. Торговля не только возродилась, но и стала расцветать. В промышленности образовывались тресты и другие хозрасчетные объединения. Был ослаблен государственный административный контроль над экономикой. Естественно, что экономика страны стала сразу же набирать силу. В результате всего лишь за семь лет - с 1921 по 1928 г. - промышленное производство возросло более чем в 3 раза, сельскохозяйствен­ное - примерно в 2 раза, а национальный доход утроился. За весь советский период эти темпы были рекордными.

Однако партаппарат и государство сохранили в своих руках все созданные ранее рычаги административного управления экономикой. Более того, вся крупная промышленность остава­лась государственной собственностью.

И тем не менее надо признать, что нэп как целостная или комплексная система не сложилась. Да она и не могла сложить­ся, так как у Ленина не было и не могло быть четкой концеп­ции социалистического рынка, или товарно-денежных отно­шений в условиях социализма. Против нэпа выступали и многие его сподвижники. Более того, Ленин считал нэп вре­менным отступлением и вовсе не призывал к ослаблению госу­дарственного и партийного контроля над экономикой и об­ществом. После X съезда партии он даже призывал сохранять террор. Он писал: "Величайшая ошибка думать, что нэп по­ложит конец террору. Мы еще вернемся к террору, и террору экономическому"1. Уже в 1925 г. правительство вновь стало вводить контроль над ценами, а кредиты выдавать в административном порядке. Начиная с 1926 г. командно-административная государствен­но-распределительная система стала интенсивно укрепляться, плановое начало и авторитарный централизм все более завое­вывали плацдарм в экономике и обществе, ослабляя роль товарно-денежных отношений и рынка. Началась реорганиза­ция ВСНХ, усилилось его административное вмешательство в экономику, укреплялись Госплан СССР и ЦК ВКП(б). Рынок вытеснялся на обочину, а его место занимали прямые централизованные указания, что производить и кому распределять. Детальные плановые задания трестам, спускаемые "сверху", праюически ликвидировали хозяйственную самостоятельность предприятий, делали ненужными и даже наказуемыми всякую их инициативу и предприимчивость, если она выходила за рамки, определенные "сверху".

Стали оживать (и очень быстро!) "ценности" "военного коммунизма", связанные с резкой заменой рыночных отноше­ний на нерыночные, бестоварные, бартерные. Вновь во весь рост встал вопрос о социализации и натурализации экономики страны. К 1928 г. появились дефицит, очереди, нормированное распределение продукции, карточки, отмененные, было, в период нэпа.

Все годы нэпа характеризовались важными внутренними противоречиями в экономике, которые также "украшали" эконо­мическую историю страны: между планом и рынком; между централизмом, административным управлением и экономиче­ским регулированием; между консервативным и либеральным крылом в руководстве страны, его партийно-хозяйственном аппарате.

Отход от нэпа начался практически в 1926 г., и в 1928 г. он был завершен. С 1929 г. начался "великий перелом" - период индустриализации, сутью которой стало формирование на осно­ве троцкистских идей сталинской модели социализма, сталин­ской модели экономики и экономического механизма. Именно индустриализация определила характер хозяйственного разви­тия СССР на последующие десятилетия, взлет и падение "реального социализма" как системы.

На протяжении периода индустриализации (1928-1940 гг.) Сталин практически воссоздал в стране "военный коммунизм", ввел, резко усилил и укрепил командно-административный механизм управления, частью которого стала система всеохваты­вающего централизованного управления экономикой. Однако в отличие от "военного коммунизма" 1918-1921 гг. "военный коммунизм" периода индустриализации был тщательно подго­товлен сознательным и планомерным отходом от нэпа, проведе­нием острых дискуссий политиков и экономистов разных на­правлений.

Была создана командно-админи­стративная, или планово-распределительная, система в духе древних восточных цивилизаций в рамках азиатского способа производства с грандиозным партийно-хозяйственным аппара­том, действующим по армейскому принципу единоначалия.

Владение так называемой государственной собственностью давало этому аппарату возможность манипулировать огромны­ми ресурсами и миллионами людей прежде всего в его соб­ственных интересах и в интересах мировой революции. Во главе этого аппарата стоял он, Сталин, - Генеральный секре­тарь Коммунистической партии Советского Союза, единолич­но властвовавший над огромной страной и ее народом в таких масштабах, каких ни один русский царь никогда не имел.

Главным орудием строительства нового общества была партия, организованная централистски, с жесткой дисциплиной, по словам Сталина, орден меченосцев.

Комитет госбезопасности (КГБ) имел свои ячейки или сво­их представителей во всех иных управленческих иерархиях, во всех без исключения субъектах общественной жизни страны, включая студенческие аудитории, с целью тотальной слежки за людьми. Как и в случаях электрификации, коллективизации или химизации "всей страны", для СССР была характерна ее сплошная "кагэбэзация". За время правления Сталина стала сокращаться доля ин­теллигенции в системе управления и политики, в том числе в области культуры, науки, искусства. Определяющие места занимали люди, чей интеллект и культура были в последнем ряду качеств, необходимых руководителю. Уже в 1925 г. среди членов партии насчитывалось около 30 тыс. полностью негра­мотных, которые не могли ни читать, ни писать. Делегаты XVI съезда партии (1930 г.) имели в основном лишь начальное или неполное среднее образование. Партия превращалась в послушное орудие руководящей хунты, личной власти.

Сверхцентрализация исполнительной власти и господство государственной идеологии подавляли представительную и судебную ветви власти, что сделало их марионеточными. Право и правосудие оказались парализованными, демократические институты не получали развития, а само понятие гражданского общества было объявлено буржуазным и враждебным народу домыслом. Отход от принудительной идеологии грозил терро­ром, широкое развитие получила цензура. Когда сейчас мы с горечью говорим о криминализации на­шего общества, не следует забывать, что этому предшествовало господство по сути криминальной организации - аппарата пар­тии, хозяйственников и КГБ, чье господство знаменовалось не только политическими репрессиями, но и крайней бесхозяй­ственностью, своекорыстием. Правда, формально слово "крими­нальная" в последнем случае можно оспорить. Ведь почти все делалось в соответствии с законами и правилами, актами, призванными легализовать преступный "правопорядок"-

Таким образом, по существу, бюрократический аппарат был управленческой структурой одной криминальной организации - "реального социализма", органом одного всемогущего прави­теля-диктатора, своего рода крестного отца всей страны. Правила игры были суровы: все люди делились на тех, кто руково­дит ("начальник"), и на тех, кто им подчиняется ("подчинен­ные"). Управленческая номенклатура получила невиданные при­вилегии. Это и шикарные квартиры, дачи, машины с шофе­ром, лучшие медицинские учреждения, санатории, поездки за границу, спецпайки и т. д. И все бесплатно, за счет госбюдже­та, т. е. налогоплательщиков. Ничего подобного на Западе не было и быть не могло.

Партийно-хозяйственный аппарат стал главной опорой по­литического руководства и правителя-диктатора, обществен­но-политическим классом. Государство вновь стало напрямую и во всех деталях руководить экономикой, централизованное планирование приобретало все большую жесткость и директивность, хозяйственные и властно-полити­ческие отношения слились воедино.

Многие считали, что новое общество, которое создавалось в СССР, должно быть идеальным с точки зрения как эффектив­ности производства, так и уровня народного благосостояния. Темпы роста производства искусственно форсировались для доказательства "преимуществ" нового общественного строя. Выступая на январском (1933 г.) Пленуме ЦК ВКП(б), И. Ста­лин говорил: "Осуществляя пятилетку и организуя победу в области промышленного строительства, партия проводила по­литику наиболее ускоренных темпов развития промышленности. Партия как бы подхлестывала страну, ускоряет ее бег вперед"1.

Другой партийный "вождь", М. Калинин, обратился к сво­им слушателям со словами: "Вы должны толкать и возбуждать промышленность, как дрожжи, как микроб-возбудитель"2.

Темпы роста производства, основанные на официальных чанных, казались тогда очень высокими, свидетельствовав­шими о явном успехе нового общественного строя. (Так они и воспринимались в мире, особенно на фоне глубокого эконо-мического кризиса 1929-1933 гг. на Западе.) По этим данным, например, национальный доход страны с 1928 по 1940 г. возрос почти в 4,5 раза; капитальные вложения - в 6,7; промышлен­ное производство - в 5,8 раза. Однако в действительности темпы были намного ниже.

Более того, первый пятилетний план, о котором говори­лось, что он был выполнен за 4 года и 3 месяца и в котором содержались совершенно волюнтаристские задания, на деле вообще не был выполнен. По свидетельству О. Лациса, ни один натуральный показатель в заданный срок не был достиг­нут. В 1932 г. вместо намеченной выплавки чугуна 17 млн т на деле было выплавлено 6,2 млн т, а запланированный уровень был достигнут лишь в 1950 г.

Запланированный на 1932 г. уровень производства угля и тракторов был достигнут лишь в 1933 г., нефти и железной руды - в 1934 г., электроэнергии, стали, проката и автомоби­лей - в 1935 г., бумаги и картона - в 1936 г., хлопчатобумаж­ных тканей и сахарного песка - в 1951 г., шерстяных тка­ней - в 1956 г. В целом по тяжелой промышленности задания первой пятилетки на 1932 г. были достигнуты в середине второй, а по товарам народного потребления - лишь в пятой и шестой пятилетках.

Такими были плановый напор и энтузиазм лжи в годы ста­линской индустриализации. Страна продолжала играть роль исторического испытательного полигона для коммунистиче­ской практики тоталитаристскими методами.

Индустриализация, проведенная Сталиным, была направ­лена на всемерное развитие тяжелой промышленности, строи­тельство гигантских заводов, которые не поддаются перестрой­ке, переориентации на меняющиеся спросовые или рыночные мотивы, а способны лишь "клепать" из года в год одну и ту же продукцию в соответствии с плановыми заданиями. Основным законом такого производства, как уже отмечалось, была мак­симизация темпов роста на базе максимизации потребления всех видов ресурсов: труда, капитала, сырья, основных фон­дов, земли. Марксисты были уверены, что все крупное лучше и эффективнее малого. Да и для плановых и управленче­ских ведомств крупные объекты было легче и удобнее контро­лировать.

В довоенный период создавался так называемый экономиче­ский динозавр невероятных размеров, который все расширялся и тяжелел. Одновременно происходило интенсивное наращива­ние всеохватывающей власти партии и государства как самодо­влеющего монстра, возвышающегося над всем обществом и над каждым отдельным человеком. Осуществилась давняя идея Ленина о превращении экономики в единую фабрику, в которой отдельные ее цехи и участки - это целые отрасли народного хозяйства и предприятия, работающие по единому предприятиями стали осуществляться по безналичному расче­ту. Коммерческое кредитование предприятий заменили пря­мым банковским кредитованием всего народного хозяйства. Был введен налог с оборота, ставший вскоре основным источ­ником дохода государственного бюджета. Появились принуди­тельные займы, стала расти коррупция среди советских чинов­ников постоянно разбухающего управленческого аппарата.

Особый случай в этом социалистическом угаре представляло сельское хозяйство. Отрасль, насчитывающая 25 млн крестьян­ских хозяйств, никак не вписывалась в иерархию команд­но-распределительной модели, в концепцию единой фабрики, поэтому подверглась насильственной трансформации в колхоз­но-совхозную систему, точнее, в систему аграрных фабрик, которыми уже можно было управлять и которые в соответствии с плановым заданием должны были гарантированно отдавать значительную часть своей продукции государству. По существу речь шла о возрождении продразверстки. В этом и состояла суть насильственной сталинской коллективизации.

Совхоз ничего не покупает и не продает... В совхозах не принято говорить: "продал зерно, мясо". "Сдал" - вот слово, которое точно отражает характер отчуждения совхозной продук­ции. Даже цены здесь называются не "продажными" или "заку­почными", а "сдаточными"»1.

Все, что говорится в этой цитате о совхозах, в полной мере относится и к колхозам, которые в скором времени, так же как и совхозы, почти сплошь стали убыточными, а социалистиче­ское сельское хозяйство стало жить за счет промышленности.

Коллективизация была неразрывно связана с политикой раскулачивания, уничтожения зажиточной, наиболее произво­дительной и эффективной части крестьянства - кулачества. Были изгнаны со своей земли и отправлены в ГУЛАГ и на поселение миллионы людей.

К 1937 г. коллективизация была завершена. В стране по­явилось 243,7 тыс. колхозов, объединивших 93% крестьянских хозяйств. И если до коллективизации заготавливалось в сред­нем ежегодно 10 млн т зерна, то в годы коллективизации - по 22-25 млн т при спаде сбора зерновых.

Сталинская пропаганда вещала на весь мир, что в СССР соз­дано самое передовое в мире, механизированное сельское хозяйство. По указанию Сталина в Москве была построена грандиозная выставка достижений сельского хозяйства. На деле же сельское хозяйство страны погрузилось в пучину полной разрухи и стало самой неэффективной отраслью в экономике

В нарушение ранее признанного принципа "землю - кре­стьянам" большевики согнали крестьян со своей земли, разру­шили веками наработанные механизмы и институты, перечерк­нули естественное многообразие крестьянской жизни, подвергли ликвидации былую многоукладность в экономике. Перестройка шла по известному ленинскому принципу: одна контора, одна фабрика с равенством труда и его оплаты; все работают по найму у государства без гарантии личных свобод, независимых источников существования, без владельческих *прав.

Система централизованного планирова­ния и партийной дисциплины усиливалась из года в год. Новые большевики, пришедшие на смену старым большеви­кам-ленинцам, и построенный ими "реальный социализм" действительно встряхнули и пробудили огромную страну с ее традиционным укладом. Партия всегда требовала как полного напряжения волевых усилий, так и ресурсного обеспечения производства. И хотя до сих пор такие методы работы кому-то представляются великим свершением, на самом деле то был период становления тоталитарного общества, преступной, ка­зарменной, неправовой, недемократической политической сис­темы, неэффективной экономической модели. Строительство нерыночного и недемократического общественного строя в корне подорвало доверие к социалистической идее вообще.

В 30-х годах особенно явственно обозначился процесс со циализации советской экономики, искусственного вымываппч всех традиционных, несоциалистических форм хозяйствошмич и собственности. Проводилась сознательная атака не только на мелкое предпринимательство и остатки нэпа, но и на товарно-денежные, рыночные отношения в обществе и экономике.

Критерием успеха в экономическом строительстве считался рост доли рабочих и колхозников в общей численности насе­ления и занятых в хозяйстве, рост государственной собствен­ности в экономике.

В результате индустриализации и коллективизации частный сектор в экономике страны практически был доведен максимум до 1%. Абсолютно господствующее положение занял экономиче­ски неэффективный, находящийся под полным партийным и государственным контролем социалистический сектор. Вместе с тем, несмотря на якобы сплошную социализацию и построение социализма "окончательно и навсегда", в стране частично дей­ствовал и рыночный механизм в виде колхозных рынков, а также теневой, т. е. нелегальной, экономики. Его действие было либо ограничено четкими рамками, либо осуществляйтесь под­польно. Но именно эти элементы рыночного механизма в бу­дущем оказались в числе факторов крушения советской казар­менной экономики.

Все отмеченные "успехи" в социалистическом строитель­стве не предотвратили войну с фашистской Германией, уве­ренной в слабости Советского Союза. Следующий период в развитии советской экономики связан с Великой Отечествен­ной войной, вновь потрясшей весь народ.

Война была драматическим испытанием для страны. Народ выдержал его, но какой ценой? Реальная цена победы оказа-нась невероятно огромной. Скорее всего, за всю историю чело­вечества ни одна страна мира не знала подобной цены. На СССР пришлось более 40% всего материального ушп и " нанесенного человечеству Второй мировой войной. Страна потеряла в войне 30% своего национального богатства. Общие- материальные потери, включая прямые военные расходы, издержки по эвакуи ции промышленных предприятий, потери в доходах: населен и ч и предприятий в результате прекращения производства, составили 2569 млрд руб. в довоенных ценах (1941 г.). Но особенно тя>11 лыми были людские потери. Прямые потери населения в годы войны составили 26-27 млн человек, косвенные (из-за пади т. рождаемости)- 22-23 млн, всего- 48-50 млн человек. Ня Восток, на расстояние от 3 до 5 тыс. км, было эвакуирон.ш. 1360 крупных предприятий, в восточных районам страны па строено 2250 крупных предприятий. Все это происходило I условиях смертельного военного противоборства э битвы под Москвой и Ленинградом, приближения фашистских войск к Сталинграду и Кавказу. Ни одна другая воюющая держава не испытывала ничего подобного. Страна постепенно переходи-и на жесточайший режим военного времени.

Выделяется три этапа в развитии военной экономики Советского Союза. Первый приходился на вторую половину 1941 - первую половину 1942 гг. Это был самый сложный этап в истории Советского государства, когда от него была отторгнута территория, на которой до войны проживало 40% населения, производилось 68% чугуна, 58% - стали и алюминия, 40% - железнодорожного оборудования, 65% - угля, 84% - сахара, 38% - зерна.

На этом этапе были приняты меры по налаживанию деятельности промышленных предприятий в восточных районах страны. В течение года сюда удалось эвакуировать около 2,5 тыс. промышленных предприятий. 700 из них принял Урал.

На втором этапе, который пришелся на вторую половину 1942 г. - 1944 г. советская военная экономика, стала действовать как хорошо отлаженный механизм. Уже к концу 1942 г. СССР выпускал больше вооружений, чем фашистская Германия. К концу войны советская страна производила самолетов, танков, артиллерийского и автоматического оружия больше, чем все другие страны, участвовавшие во второй мировой войне, уступив лишь США по производству самолетов. Урал в годы войны давал 40% военной продукции.

Во время войны Советский тем не менее советский Союз сумел организоватьь выпуск военной продукции в огромных количествах,

превысивших соответствующее производство не только в фашистской Германии, но и в раде случаев в США. СССР превосходил США по производству танков, гаубиц иавтоматов. Столь важные успехи в развитии военной экономике и к годы войны были связаны не только с силовым командым перераспределением ресурсов в интересах фронта (всем нам памятен лозунг: "Все для фронта, все для Победы!"), но и с предоставлением многим военным заводам самостоятельности в силу резкой перегрузки обязанностями по руководству военными действиями. Поскольку уже в 1944 г. стало ясно, что советская экономика произвела такое количество вооружений, которого достаточно для обеспечения победы, во второй половине 1944 г. были приняты меры по частичной реконверсии промышленных предприятий, и начался третий этап в развитии советской экономики, который продолжался до конца войны. Необходимость этого объяснялось тем, что производство предметов потребления в Советском Союзе находилось в годы войны на уровне начала 20-х гг., а сельское хозяйство было в жесточайшем кризисе.

В годы Великой Отечественной войны коренным образом изменился быт советских людей. Практически все они изменили свои жизненные условия. Мужское население было мобилизовано в армию, численность которой достигла 11 млн. человек. На промышленное производство пришли женщины, дети, вчерашние крестьяне. Их труд в годы войны был тяжелым, с продолжительным рабочим днем, практически без выходных дней и отпусков. Чтобы обеспечить себе поддержку крестьянства, правительство вынуждено было отменить некоторые ограничения, введенные в период коллективизации. На это оказало влияние стремление немцев на оккупированной территории провести деколлективизацию. Крупной уступкой советскому крестьянству в годы войны явилась ставка на его личные интересы. Были разрешены в деревне личные подсобные хозяйства, и крестьяне получили определенную свободу в реализации продукции из подсобных хозяйств. Кроме того, именно для крестьянства полученная свобода вероисповедания была наиболее актуальной.

Уже в июле 1941 г. на карточное снабжение было переведено население Москвы и Ленинграда. В 1942 г. карточками обслуживалось 62 млн. советских людей, а в 1945 г. - 80 млн. Все население страны по уровню потребления было разбито на несколько категорий, в зависимости от трудового и военного вклада, при этом нормы их снабжения по карточкам существенно колебались. Всю войну в стране функционировали колхозные рынки, на которых по высокой цене можно было приобрести продукты питания. Однако это мог сделать далеко не каждый человек, ибо на Урале 1 кг мяса стоил больше, чем получал в месяц рабочий. С апреля 1944 г. была введена система коммерческих магазинов и ресторанов.

В результате промышленное производство в нищых районах страны за военные годы удвоилось, в том т. не па Урале оно возросло в 3,6 раза, в Сибири - в 2,8 раза.

Цена победы была невероятно велика Экономические последствия войны. Война нанесла тяжелый удар по экономике СССР. Все, что создавалось в западных районах страны в годы первых пятилеток, оказалось разрушенным. Было уничтожено 1710 городов и поселков городского типа, 70 тыс. сел и деревень, взорвано и выведено из строя 31 850 заводов и фабрик, 1135 шахт, 65 тыс. км железнодорожных путей. Посевные площади сократились на 36,8 млн. га. Была утрачена примерно треть национального богатства страны.

Однако самыми тяжелыми были людские потери. Война унесла жизни почти 27 млн. человек. Население страны сократилось за годы войны почти на 18% (со 196,8 до 162,4 млн. человек). Численность инвалидов военной поры превышала 2,5 млн. человек.

Возрождение разоренной экономики начиналось сразу по мере освобождения родной земли. В 1943 г. было принято постановление партии и правительства "О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации". Героизм тружеников тыла был не меньшим, чем бойцов на фронте. Освобожденные районы страны уже в 1944 г. да­ли стране свыше половины общегосударственных заготовок зерна, четверть объема произведенного мяса и птицы, около трети молочных продуктов.

Однако как центральная задача восстановления хозяйства страны встала перед народами СССР лишь после окончания войны.

Экономические дискуссии. В августе 1945 г. Госплану СССР (который возглавлял Н. А. Вознесенский) было поручено подготовить проект четвертого пятилетнего плана. В ходе его разработки были высказаны самые различные предложения о том, каким образом можно быстро добиться возрождения экономики страны.

Припомнили и опыт НЭПа. Предлагалось, как и тогда, перейти к свободной торговле продукцией сельского хозяйства, акционировать промышленное производство, реформировать денежную систему, введя золотое содержание рубля, открыть наряду с государственными кооперативные магазины. Звучали и призывы к ликвидации колхозов из-за их неэффективности. Для достижения новых рубежей в развитии экономики предлагалось больше прав предоставить регионам.

Однако этим дискуссиям подвел черту Сталин. Было принято решение о продолжении предвоенного курса, основанного на внеэкономическом принуждении, сверхцентрализации в планировании и управлении экономикой. В вышедшей в 1952 г. работе Сталина "Экономические проблемы социализма в СССР" вновь отстаивались идеи преимущественного развития тяжелой промышленности, ускорения полного огосударствления собственности и форм организации труда. Не допускалось и мысли об использовании рыночных механизмов. Для объяснения постоянной нехватки самых необходимых продуктов и товаров в стране было выдвинуто теоретическое положение о том, что при социализме растущие потребности населения будут всегда обгонять возможности производства.

Четвертая пятилетка. Пятилетний план был принят весной 1946 г. Он предусматривал восстановление довоенных объемов промышленного производства за первые три года. К концу пятилетки была поставлена задача превысить эти показатели почти в полтора раза.

Нет необходимости долго доказывать, что управление любым процессом требует точных знаний о его состоянии в прошлом и настоящем. Это в полной мере относится и к экономике. Положение хозяйственного руководителя любого уровня, лишенного достоверной экономической информации, можно сравнить с положением капитана судна, отправляющегося в путь по заведомо ошибочной карте. Случается, и с верной картой не попасть в порт назначения, а с неверной попасть туда, скажет любой моряк, и вовсе мудрено. Между тем в течение многих десятилетий приходилось управлять экономикой в условиях, когда многие показатели, ее характеризующие, оценивались нашей статистикой грубо ошибочно. Об этом уже с конца 20-х годов многократно писали советские экономисты, но их сетования на неточность экономической информации оказывались гласом вопиющего в пустыне. Напомним кратко, о чем идет речь.
В руководстве экономикой наиболее широко используются обобщающие стоимостные показатели ввиду их компактности. Эти показатели верно отражают динамику экономических процессов при двух условиях: во-первых, неизменном уровне цен в народном хозяйстве, во-вторых, умении измерять реальное изменение цен. Оба эти условия у нас отсутствовали с середины 20-х годов. Достаточно напомнить, что уровень розничных цен в народном хозяйстве вырос только за 1928 -1950 гг. в 12 раз. В условиях роста общего уровня цен (и издержек) предприятия добивались повышения уровня цен на свою продукцию чаще всего «явочным» порядком, при переходе к новым моделям, маркам, сортам и т. д., когда рост цен на новую про-
дукцию значительно превышал рост качества этой продукции по сравнению с аналогичной старой. Статисти-ческие органы с конца 20-х годов не фиксировали этот скрытый рост цен из-за ликвидации статистики оптовых цен, но и после восстановления этой статистики в конце 50-х годов методов учета скрытого роста оптовых цен не было. Ясно, что вследствие скрытого, не фиксируемого статистикой роста оптовых цен все обобщающие стоимостные показатели вздуваются тем больше, чем больше рост уровня цен в народном хозяйстве. Другим, хотя и менее значительным, источником искажения экономической информации являются приписки объема продукции в натуральном выражении, которые имеются во всех отраслях, но наиболее значительны их размеры в строительстве и на автомобильном транспорте. Так, в последней отрасли, по нашим подсчетам, реальный объем перевозок грузов составляет лишь 20% отчетного.
Побудительным мотивом искажения экономической информации служит стремление предприятий выполнить плановые задания с минимальными усилиями. При этом нередко такое стремление вызвано хотя бы частично нереальностью самих плановых заданий, основывающихся на искаженной экономической информации о динамике развития в прошлом. Так образуется порочный круг: неверная экономическая информация - нереальный план - еще более искаженная экономическая информация. Стремление предприятий к искажению экономической информации не встречает заметного противодействия вышестоящих органов, поскольку выполнение и их планов также зависит от масштабов искажения экономической информации предприятиями.
Аналогичную позицию занимали и плановые органы, одновременно порождавшие эти искажения и оказавшиеся у них в плену. Часто содействовала искажениям и клиентура, которая вследствие недостатков хозяйственного механизма была слабо заинтересована в выявлении этих искажений и нередко закрепляла их документально (чтобы скрыть собственные недостатки в хозяйственной деятельности и по другим причинам). Статистические органы, за некоторыми исключениями (в 1932- 1935 гг., когда статистической службой страны руководил Н. Н. Осинский), не боролись сколько- нибудь активно с этими искажениями как в силу
недостаточного профессионального уровня работников статистической службы, так и из-за отсутствия оценки ее деятельности руководящими органами. В условиях отсутствия гласности не имели эффекта и выступления отдельных экономистов с критикой достоверности экономической информации.
Конечно, при нынешнем хозяйственном механизме есть возможности совершенствования качества экономической информации. И мы о них скажем. Но следует отдавать себе отчет в том, что в условиях жестко централизованного управления экономикой искажений экономической информации в тех или иных размерах избежать нельзя. Они порождаются невозможностью составления достаточно точных планов для отдельных предприятий и тщательного контроля за достоверностью огромного количества экономической информации, незаинтересованностью почти всех хозяйственных органов в получении достоверной экономической информации. Поэтому радикальным решением вопроса в качестве информации является изменение типа хозяйственного механизма в направлении, определенном решениями XXVII съезда КПСС.
Задача получения правдивой информации об общеэкономических показателях была бы неразрешимой, если бы среди огромного количества собираемой у нас экономической информации вообще не было более или менее достоверных данных. К счастью, это не так. Предприятия, где образуется вся экономическая информация, в разной степени заинтересованы в искажении ее отдельных видов и имеют для этого разные возможности. Наиболее подвержены искажению стоимостные показатели. Для этого совсем не нужно преступать закон: скрытый рост оптовых цен официально узаконивается решениями об установлении цены.
Почти столь же безопасен путь приписок, если они документально оформлены, как это происходит на автомобильном транспорте и в строительстве. Коль есть документ, приписка уже вроде и не приписка.
Намного сложнее исказить данные об объемах производства и потребления продукции в натуральном выражении, о вводе конкретных производственных мощностей. Прямые приписки выпуска продукции по закону уголовно наказуемы. Потребление материальных ценностей также исказить трудно: по бухгалтерским, же-
лезнодорожным документам искажение устанавливается быстро. А часто это и невозможно; например, трудно исказить объем потребления электроэнергии. Есть и отдельные стоимостные показатели, завышать или занижать которые предприятия не имеют возможности или не видят смысла. К ним, например, относится себестоимость отдельных видов продукции.
Труднее, когда исходная информация в данной отрасли недостоверна, но отчаиваться и здесь не нужно. Отрасли в народном хозяйстве не существуют независимо друг от друга. Стоит только установить характер зависимости одной отрасли от другой - и задача становится разрешимой. Так, о динамике грузовых автомобильных перевозок можно судить по динамике грузовых железнодорожных перевозок, поскольку грузовой автомобильный транспорт занят преимущественно обслуживанием железнодорожных перевозок.
Коль скоро имеется более или менее достоверная исходная информация, задача получения реальных оценок динамики общеэкономических показателей становится разрешимой1. Не будем останавливаться на деталях. Важно понять общие принципы, главные идеи.
Для получения обобщающих экономических показателей вовсе не обязательно обсчитывать все виды продукции, как это делается сейчас. О положении в народном хозяйстве всегда можно судить по относительно небольшому количеству важнейших видов продукции. Число их, по-видимому, мало, оно может не превышать 100-200 наименований, но роль их так велика, что общая динамика продукции рассчитывается с их помощью достаточно точно. В ряде стран статистики проводили такой эксперимент: рассчитывали при несущественном изменении уровня цен динамику промышленной продукции по всему массиву продукции, большому массиву (около 1000 наименований) и ограниченному (100-200 наименований) кругу важнейших видов продукции. И оказывалось, что все показатели давали примерно одну и ту же картину динамики. И у нас в середине 20-х годов, когда искажения экономической информации были еще невелики, получалась почти оди-
" X а н и н Г. И. Альтернативные оценки результатов хозяйственной деятельности производственных ячеек промышленности.- Известия АН СССР. Серия экономическая, 1981, № 6.
наковая динамика, рассчитанная по всему массиву про-дукции и ограниченному кругу важнейших ее видов, которых было тогда даже меньше 100. Опираясь на динамику (или процент выполнения плана) выпуска важнейших видов продукции, можно с помощью взвешивания их по значимости определить и общую дина-мику по отрасли и всей промышленности.
Вряд ли нужно доказывать, что технико-экономические соотношения в разных странах в отличие от социально-экономических примерно одинаковы при одинаковом уровне развития этих стран. Поэтому можно взять определенное технико-экономическое соотношение в другой стране (скажем, в США) и использовать его для расчета нужного показателя для СССР. Пусть, к примеру, мы хотим рассчитать динамику производительности труда в какой-то отрасли. Экономисту связь между электровооруженностью и производительностью труда очевидна. Возьмем по статистике США соотношение этих двух показателей для того же периода изменения электровооруженности, который мы рассматриваем в нашей стране. Поскольку уровни развития взяты одинаковые, вряд ли соотношения двух показателей сильно различаются. Другой пример. Нам нужно определить динамику основных производственных фондов. Данные о динамике мощности электромоторов в нашей статистике достаточно точны. Возьмем по американской статистике для аналогичного по изменению мощности электромоторов периода соотношение между мощностью электромоторов и остаточной стоимостью основных производственных фондов и перенесем это соотношение на нашу экономику. Одна оценка динамики основных производственных фондов уже получена.
Каждый из использованных нами методов и оценок (мы их назвали альтернативными в отличие от традиционных) имеет гипотетические недостатки. Идеальных оценок, совсем свободных от недостатков, по- видимому, не существует. Весь вопрос в мере их оши-бочности. Поскольку у существующих оценок есть много сторонников, естественно ожидать опровержения альтернативных оценок. Впрочем, самое главное, конечно, не в опровергателях, а во внутренней уверенности автора в надежности полученных оценок. Для большей уверенности по каждому пересчитывающе-
мус я общеэкономическому показателю автор старался получить как можно больше оценок. Так, по динамике промышленной продукции было получено шесть оценок, динамике продукции строительства - три, динамике грузового автомобильного транспорта - две, динамике национального дохода - три и т. д. Подчеркнем, что каждая оценка независима от других и получена принципиально иными методами.
Когда были произведены расчеты с помощью отдельных методов, то оказалось, что их результаты в подавляющем большинстве случаев близки друг к другу. Это - важнейшее доказательство правильности избранных методов. Невозможно представить, чтобы все экономически обоснованные оценки почему-то враз оказались ошибочными. Скорее, они подтверждают верность каждой из них. Окончательная альтернативная оценка рассчитывалась как средняя из оценок по каждому методу.
Доказательства верности полученных оценок не исчерпываются их близостью друг к другу и экономи-ческой обоснованностью. Альтернативные оценки хорошо согласуются со всеми остальными показателями экономического развития, чего нельзя сказать о традиционных оценках. Приведем пример. Если верить традиционным оценкам, национальный доход СССР за 1928-1985 гг. вырос почти в 90 раз. При таком росте СССР уже давно должен был превзойти по объему национального дохода США. Рассчитанный нами рост национального дохода за тот же период (в 6,6 раза) хорошо согласуется с изменениями соотношения СССР и США по объему национального дохода и с реальным ростом уровня жизни населения (потреблением важнейших видов продуктов, обеспеченностью жильем и т. д.).
Конечно, могут быть предложены и другие методы получения реальных оценок общеэкономических показателей. Уже давно (с 30-х годов) ряд советских экономистов ратуют за пересчет стоимостных общеэкономических показателей для определения их динамики с помощью расчета реальных индексов оптовых и розничных цен. Такое предложение привлекает своей внешней простотой. И, разумеется, поиски в этом на-правлении нужно вести. Нам все же представляется, что в конкретных условиях нынешнего хозяйствен-
Динамика основных народнохозяйственных показателей
Показатель (индекс) 1028 - 1941 1942- 1950 1 951 - I960 Национальный доход 1,5 1.15 2,0 Основные производственные фонды (с учетом износа) 1,95 1,24 1,7 Фондоотдача 0,77 0,93 1,17 Производительность общественного труда 1,36 1,1 1,62 1,25- Материалоемкость общественного продукта 1,3 1,1 0,95 Производственные капиталовложения Не рассчитывался Примечание. Данные эа 1041 г. исчислены условно, исходи н і результатов первого полугодии IV4I г.
ного механизма (и при расчетах за ретроспективу) предлагаемая нами система оценок более предпочтительна. Проблема качества продукции трудноразрешима при построении индексов цен, а нами она решается достаточно надежно косвенными методами (большее качество требует больших затрат). В то же время ин-дексы оптовых цен в лучшем случае способны решить задачи получения реальных показателей на народнохозяйственном уровне, но малопригодны для получения реальных оценок на уровне министерства, производственных объединений, предприятий. С помощью предлагаемых нами альтернативных оценок решаются и эти задачи.
В таблице представлены рассчитанные нами альтернативные оценки динамики основных показателей развития народного хозяйства СССР за 1928-1985 гг.
Выбор 1928 г. в качестве исходного для анализа объясняется двумя причинами: во-первых, к этому году завершилось восстановление экономического уровня дореволюционной России; во-вторых, начало осуществления первого пятилетнего плана и переход к массовой коллективизации, начавшийся в этом году, открыли качественно новый период экономического развития СССР. В дальнейшем выделялись периоды: довоенный, Великой Отечественной войны и завершения восстановления народного хозяйства, ускоренных темпов эконо-
Гиды І9Я - 1966- 1971- 1975- 1981 - 1928- 1965 1970 1975 1980 1985 1985 1.24 1,22 1,17 1,05 1,03 6,6 1,33 1,28 1,21 1,1 1.03 9,6 0,93 0,95 0,97 0,95 1,1 0,68 1,19 1.17 1,08 1,00 1,00 3,64 1,57- 1,02 1,02 1,05 1,05 1,05 1,63 1,59 1,29 1,19 1,05 1,04 0,95 (за1961 - 1985 гг.) мического развития в 50-е годы, а также последующие пятилетия экономического развития. Естественно, что дробность периодов увеличивается по мере приближения к нашему времени. Периодизация в какой-то степени определялась сложившимися традициями ана-лиза в рамках «круглых дат». Это, конечно, связано с определенным огрублением картины экономического развития. В качестве примера укажем, что спад темпов отчетливо обозначился уже в конце 50-х годов. В одиннадцатой пятилетке различаются по темпам и эффек-тивности производства периоды 1981 -1982 гг. и 1983- 1985 гг.
Данные таблицы в полной мере подтверждают огромный прогресс, достигнутый советской экономикой в анализируемом периоде. Национальный доход СССР возрос в 6,6 раза. Для сравнения укажем, что в США за это же время рост составил 5,4 раза, в Великобритании - 3,2, во Франции - 4,2, в ФРГ - около 5 раз1. Более высокий рост национального дохода в СССР был достигнут несмотря на то, что почти 10 лет из анализируемого периода у нас ушло на войну и восстанов-
" По сравнимому кругу отраслей (данные по капиталистическим странам включают услуги, удельный вес которых в национальном доходе этих стран значительно вырос) опережение СССР окажется еще большим.
ление довоенного экономического уровня, в то время как в США именно в период второй мировой войны был достигнут особенно быстрый рост экономики, а потери экономического потенциала во Франции, в Англии и Германии не только абсолютно, но и относительно были намного меньше потерь советского экономического потенциала. Особенно велика разница не в пользу СССР по людским потерям.
Важным экономическим достижением советской экономики является увеличение в этот период объема основных производственных фондов в 9,6 раза, рост потребления материальных ресурсов в 13-14 раз. Создание такого мощного потенциала основных производственных фондов и материалосоздающих отраслей народного хозяйства потребовало огромных усилий всего народа и обеспечило надежную основу для даль-нейшего развития народного хозяйства.
Вместе с тем сопоставление роста национального дохода, основных производственных фондов и потребления сырья и материалов показывает, что экономическое развитие нашей страны носило экстенсивный характер, рост затрат ресурсов значительно обгонял рост продукции. Правда, производительность общественного труда в этот период выросла в 3,6 раза, но этот рост намного отставал от увеличения фондовооруженности труда и обеспечивал лишь немногим более половины роста национального дохода. Падение эффективности использования ресурсов в анализируемом периоде является убедительным доказательством того, что жестко централизованная система управления экономикой, сложившаяся в конце 20-х годов, успешно решая задачи увеличения объема используемых ресурсов, оказалась неспособной решить задачу их эффективного использования. Между тем именно эта задача выдвигается в качестве основной для нашей экономики.
В годы предвоенных пятилеток и в первый послевоенный период (до 1960 г.) основные производственные фонды народного хозяйства выросли более чем в 4 раза по сравнению с теми, что были созданы в дореволюционной России за многие столетия ее экономического развития. Была сформирована мощная инвестиционная база, которая к концу периода полностью удовлетворяла потребности народного хозяйства СССР и частично - нужды других социалистических и раз-
виваюіцихся стран; подготовлены миллионы квалифицированных рабочих и инженерно-технических работников для этих отраслей, сложился один из крупнейших в мире научных потенциалов. Значительность и очевидность этих результатов породили не только законную гордость, но и некритический подход к условиям их достижения, возможностям дальнейшего поддержания высоких темпов экономического развития. В немалой степени этому способствовали и традиционные оценки динамики экономических показателей.
Быстрый экономический рост в 1928-1960 гг. (рост национального дохода в 3,5 раза) происходил на экстенсивной базе при ухудшении использования основных производственных фондов и материальных ресурсов. Некоторое увеличение фондоемкости продукции, как показывает статистика развитых капиталистических стран, неизбежно на начальных фазах индустриализации, но у нас оно имело более значительные размеры, чем в других странах. Трудно объяснить объективными причинами и стремительный рост материалоемкости продукции. Особенно быстро ухудшались показатели эффективности общественного производства в 1928-1950 гг. В 50-е годы произошло улучшение показателей эффективности общественного производства, но оно лишь частично компенсировало снижение эффективное в предшествующий период.
Правдивый анализ экономического развития СССР в 1928-1960 гг. представляет отнюдь не только исторический интерес. Сейчас многие наши экономисты пишут об истоках нынешних экономических трудностей. Одни относят их к концу 70-х - началу 80-х годов, другие включают все 70-е годы, третьи готовы отнести их к концу 50-х годов. Думается, что корни их гораздо глубже. Если считать в качестве исходного пункта наших экономических трудностей даже конец 50-х годов, легко прийти к выводу о целесообразности возвращения к методам управления экономикой периода 30-х - начала 50-х годов, когда, по данной аргументации, экономическое развитие было успешным. Стоит только взять реальные цифры, чтобы убедиться в низкой эффективности использования ресурсов в 30-50-е годы даже по сравнению с 1928 г., отнюдь не идеальным, кстати, по этому показателю.
Нам представляется, что истоки нынешних эконо-
мических трудностей надо искать в социально-эконо-мическом механизме, который начал складываться в конце 20-х годов. В результате осуществления ленинского плана социалистического строительства экономика СССР успешно достигла и превзошла дореволюционный уровень, значительно повысилась эффективность общественного производства, обеспечивалась устойчивость денежного обращения. По мере исчерпания самых доступных резервов повышения эффективности общественного производства обострилась, однако, сложность задачи ее дальнейшего увеличения, изыскания ресурсов для индустриализации. Здесь требовались новые смелые решения по активизации творческого потенциала советского народа, ¦ совершенствованию хозяйственного механизма, демократизации общественной жизни, борьбе с бюрократизмом. Именно такой путь предлагался тогда частью партийного руководства. В частности, в статье Н. И. Бухарина «Заметки экономиста», опубликованной в Правде 30 сентября 1928 г., на основе глубокого анализа первых шагов реконструктивного периода показан характер и причины обнаружившихся уже тогда диспропорций. Путь к их преодолению виделся в том, чтобы «принять ряд самых решительных мер, обеспечивающих большую эффективность строительства, большую производительность всех наших производственных единиц и гораздо большую производительность новых, входящих в процесс производства предприятий», увеличить в несколько раз применение достижений науки, «научно поставить дело нашего статистического учета».
Общий политических вывод, который делал Н. И. Бухарин из анализа путей преодоления возникших трудностей реконструктивного периода, состоял в следующем: «Мы должны научиться культурно управлять в сложных условиях реконструктивного периода. У нас должен быть пущен в ход, сделан мобильным максимум хозяйственных факторов, работающих на социализм. Это предполагает сложную комбинацию личной, групповой, общественной и государственной инициативы. Мы слишком все перецентрализовали... Не должны ли мы сделать несколько шагов в сторону государства-коммуны?»
К сожалению, в конце 20-х годов возобладала линия на «силовое» решение сложных социально-эконо-
мических проблем страны. Вопросами повышения эффективности производства серьезно не занимались. Исчезла даже статистическая база для оценки изменения эффективности производства. Так, в 1929 г. И. В. Сталин в статье «Год великого перелома», опираясь на данные ЦСУ СССР, отмечал огромный (15% за год) рост производительности труда в промышленности и столь же огромный рост внутрихозяйственных накоплений. Между тем альтернативные оценки изменения производительности труда, вычислявшиеся тогда под руководством Я. П. Герчука и М. Н. Смит, показали, что рост производительности труда в промышленности в 1929 г. был намного меньше (а с учетом происходившего тогда ухудшения качества продукции его, видимо, вообще не было). Иллюзорной была и значительная часть прироста внутрихозяйственных накоплений, связанная со скрытым ростом оптовых цен и растущими приписками на автомобильном транспорте и в строительстве.
Огромные средства, выделявшиеся на образование, развитие науки и техники, в условиях слабого использования человеческого фактора и малой заинтересованности производителей а ускорении научно-технического прогресса использовались плохо. Научно-технический прогресс осуществлялся преимущественно на заимствованной основе (импорт оборудования, технической документации, использование образцов техники, полученной по ленд-лизу, и др.). Нерациональное исполь-зование материальных ресурсов в 30-50-е годы (и в последующем) на многие годы и даже десятилетия приблизило трудности в сырьевом обеспечении народного хозяйства. Именно тогда сложился порочный круг: нереальное планирование - искаженная статистическая информация - нереальные планы,- круг, который не удается разорвать до сих пор.
Поскольку в стране имелись огромные неиспользуемые трудовые, богатейшие природные ресурсы, существенный экономический рост мог долгое время обеспечиваться и при низкой эффективности производства. В 50-е годы на базе повышения эффективности производства удалось также существенно поднять и жизненный уровень населения. Особенно благоприятно шло развитие народного хозяйства в середине 50-х годов, чему способствовала общая нормализация общее твен-
но-политической жизни в стране. Однако основные недостатки сложившегося в 30-40-е годы социально- экономического механизма не были преодолены и в 50-е годы. Они дали о себе знать уже в конце 50-х годов, когда впервые обозначились трудности в обеспечении прироста трудовых ресурсов и увеличении производства сырья и материалов. Предпринимавшиеся в конце 50-х - начале 60-х годов достаточно энергичные усилия по повышению эффективности производства в рамках старого хозяйственного механизма не дали ощутимого результата.
С конца 50-х годов, как видно из таблицы, происходило (до 1983 г.) падение темпов экономического роста. Оно было обусловлено двумя факторами: замедлением роста производственных ресурсов и ухудше-нием их использования. Эти два фактора взаимосвязаны, причем определяющее значение здесь имеет низкий уровень использования ресурсов.
На первый взгляд решающую роль в снижении темпов экономического роста сыграло замедление прироста основных производственных фондов. Действительно, сокращение темпов их прироста чрезвычайно велико: с 33% в седьмой пятилетке до совершенно незначительной величины - 3% в одиннадцатой. При этом к концу одиннадцатой пятилетки прирост основных про-изводственных фондов (с учетом их износа) полностью прекратился. Многие экономисты истолковывают бесспорный факт резкого замедления прироста основных производственных фондов как первопричину замедления экономического роста и делают отсюда вывод о необходимости значительного увеличения фонда производственного накопления в национальном доходе1.
Важно поэтому выявить, почему произошло столь сильное падение динамики основных производственных фондов и как оно повлияло на рост производства. Тра-диционно в нашей экономической науке преобладало мнение о том, что между ростом основных производственных фондов и ростом производства имеется прямая зависимость. Такое представление упрощало картину реального влияния роста производственных фондов на динамику производства, игнорировало многооб-
" Вальтух К. Технический прогресс и развитие инвестиционного комплекса.- Коммунист, 1985, № 10.
разные формы использования новых основных производственных фондов, выдвигая на первый план увеличение производственных мощностей. При этом влияние динамики фондов на рост конечного продукта народного хозяйства оценивалось без должного учета технического уровня основных фондов и обеспеченности их трудовыми ресурсами.
Очевидно, что по мере роста основных производственных фондов увеличивается размер их выбытия. Инвестиционный сектор страны (фондообразующее машиностроение, строительство и смежные с ними отрасли) должен обеспечить возмещение этого выбытия и прирост основных производственных фондов. Решение этой задачи в 60-80-е годы затруднялось в связи с необходимостью ускоренного развития в составе машиностроения производства потребительских товаров культурно-бытового назначения (легковых автомобилей, телевизоров, холодильников и т. д.) и средств обороны. Однако главные причины трудностей в обеспечении воспроизводства основных фондов лежат все же не в этих структурных для машиностроения причинах.
Развитие инвестиционного сектора сдерживалось прежде всего его невысокой эффективностью. Надо подчеркнуть, что низкий уровень использования ресурсов в инвестиционном секторе отмечался уже к началу периода, о чем свидетельствуют, например, крайне низкое использование электромоторов в машиностроении (к началу 60-х годов примерно в 2 раза ниже, чем в машиностроении США), огромные простои оборудования и рабочей силы в строительстве, высокая ма-териалоемкость продукции в этих отраслях. В 1960- 1985 гг., по нашим расчетам, темпы роста основных производственных фондов в машиностроении значительно превышали темпы роста основных производственных фондов всего материального производства. Так что ни о каком пренебрежении машиностроением с точки зрения выделяемых ресурсов в тот период не могло быть речи.
Вследствие уменьшения притока новых трудовых ресурсов и слабой заинтересованности машиностроительных предприятий в лучшем использовании основных производственных фондов систематически {кроме седьмой пятилетки) падала фондоотдача. Непрерывно снижались темпы роста производительности труда:
с 13% в седьмой пятилетке до нуля в одиннадцатой. Постоянно росла также материалоемкость продукции машиностроения. Таким образом, машиностроение страдает не от нехватки ресурсов, а от плохого их использования. Традиции экстенсивного развития, сложившиеся в 1928-1960 гг., замедляли развитие машиностроения и в последующий период.
Об огромных резервах, имеющихся в машиностроении, свидетельствуют и данные И. Л. Малмыгина. Согласно его содержательным расчетам, доля избыточных рабочих мест в машиностроении начиная с конца 50-х годов непрерывно росла и составляет по основным цехам 45% в настоящее время1.
Еще хуже, чем в машиностроении, обстоят дела с эффективностью производства в другой инвестиционной отрасли - строительстве. И оно не было обделено ресурсами. Его основные производственные фонды росли значительно быстрее, чем по всему материальному производству. В строительстве, несмотря на стремительный рост фондовооруженности (почти в 2 раза), производительность труда за 1960-1985 гг., по нашим расчетам, почти не выросла. Непрерывно, притом значительно быстрее, чем по всему народному хозяйству, падала фондоотдача продукции. Исключительно быстро, опять-таки быстрее, чем по всему народному хозяй-ству, выросла материалоемкость продукции. Заметим, что отставание строительного производства от динамики продукции машиностроения привело к абсолютному и относительному росту запасов неустановленного оборудования. Таким образом, дальнейшее наращивание продукции машиностроения без одновременного и притом более быстрого роста продукции строительства, в сущности, бессмысленно, так как еще более вырастут лишь запасы неустановленного оборудования.
Как видим, никакого пренебрежения инвестиционным сектором в истекшем периоде не было. Ресурсов он получал более чем достаточно. Но инерция экстенсивного развития оказалась намного сильнее, и при изменившемся положении с трудовыми ресурсами это привело к замедлению его развития. Вопрос, однако, состоит в следующем: нуждаемся ли мы в данное
" См.: Малмыгнн И. А. Техническое перевооружение труда и совершенствование системы рабочих мест. М., 1986, с. 84.
время в значительном расширении основных производственных фондов в целом по народному хозяйству, действительно ли у нас уже наблюдается недостаток основных фондов? Мы уже видели, что в отношении машиностроения и строительства об этом не может быть и речи. Но ведь так же обстоит дело и в целом по народному хозяйству. Раз в 1928-1985 гг. фондоотдача упала на "/3, значит, в народном хозяйстве имеются большие резервы улучшения использования основных фондов. К тому же и в 1928 г. они использовались далеко не идеально. Наш вывод совпадает с расчетами И. А. Малмыгина, согласно которым только в промышленности в 1985 г. имелось 8,9 млн. лишних рабочих мест, или 26,5% общего числа рабочих мест. Ликвидируя эти излишние рабочие места, можно высвободить, по расчетам И. А. Малмыгина, 100 млн. м2 производственных площадей и сэкономить 30 млрд. руб. капитальных вложений. Держать в таких условиях курс на форсированный рост основных производственных фондов означает множить все новые и новые лишние рабочие места с неизбежным ухудшением их использования.
Особый вопрос - о расширении основных фондов в добывающей промышленности. Условия добычи сырья с начала 80-х годов действительно ухудшились (до этого повышение себестоимости в ряде случаев, например в топливной промышленности, носило чисто номинальный характер, поскольку не учитывался рост стоимости оборудования и строительства). Все большую долю капитальных вложений приходится направлять в добывающую промышленность. Нужно ли это? Не правильнее ли наши усилия и ресурсы направить на материал осбережение? Вспомним, что только за 1928- 1985 гг. материалоемкость продукции народного хозяйства, по нашим расчетам, выросла почти в 2 раза.
Достаточный объем и даже излишек основных производственных фондов по всему народному хозяйству не говорит, конечно, о том, что проблемы нехватки основных производственных фондов не существует. При излишних основных производственных фондах в одних отраслях народного хозяйства образовался их недостаток в других. Число таких отраслей невелико, но они могут стать (и уже стали) узким местом для народного хозяйства. С большим, можно даже ска-
зать - огромным, напряжением работают такие отрасли, как железнодорожный транспорт, черная металлургия, электроэнергетика, некоторые отрасли химической, легкой промышленности и промышленности строительных материалов.
Использование оборудования в черной металлургии, электроэнергетике, на железнодорожном транспорте в отличие от машиностроения и строительства не только не уступает, но значительно превосходит уровень развитых капиталистических стран, далеко превосходит уровень 1928 г. Конечно, вопрос о выделении капитальных вложений в эти отрасли далеко не прост, поскольку снижение материалоемкости может привести не только к относительному, но и к абсолютному снижению потребности в продукции некоторых из них. Но, видимо, такого качественного скачка в использовании ресурсов трудно ожидать в ближайшие годы.
Бесспорна необходимость расширения основных производственных фондов в новейших отраслях экономики: вычислительной технике, робототехнике, биотехнологии и т. д. Впрочем, и здесь тоже нужна мера. К сожалению, огромный рост производства некоторых из новейших видов техники вследствие эксплуатационных недостатков и неподготовленности потребителей к их использованию часто приводит к тому, что новая техника превращается в «дорогие игрушки», а эффективность производства в результате ее использования даже снижается. Большие капитальные вложения нужны, видимо, для мероприятий по ресурсосбережению, ликвидации внутриотраслевых и внутризаводских диспропорций.
Без полного, тщательного и квалифицированного расчета трудно дать окончательный ответ о необходимой динамике основных производственных фондов и продукции инвестиционного сектора, поскольку она получается как равнодействующая многих тенденций. Предлагаемое рядом авторов значительное сокращение рабочих мест (например, И. А. Малмыгин предлагает сократить их на 20% в ближайшие пять лет) позволит избавить народное хозяйство от огромных затрат на содержание устаревшего оборудования, использовать ресурсы инвестиционного сектора в основном на цели прироста основных фондов. Переход рабочих со старого оборудования на более современное при двух-трехсмен-
ной работе повысит производительность труда в промышленности, по подсчетам И. А. Малмыгина, на 8- 9%, т.е. больше, чем за последние 16 лет. Важно правильно использовать ресурсы инвестиционного сектора на первоочередные цели: техническое перевооружение и реконструкцию, механизацию ручного труда, замену старого оборудования и т. д.
Падение эффективности общественного производства в 60-80-е годы обусловлено влиянием целого комплекса факторов. Решающую роль, по нашему мнению, играли последствия снижения профессиональных качеств работников. Имели значение и другие факторы: ослабление трудовой и производственной дисциплины (лишь частично связанное с изменившимися условиями хозяйствования в отличие от существовавших до середины 50-х годов), неудовлетворительный подбор руководящих кадров, крупные ошибки в планировании.
Принимавшиеся с конца 1982 г. энергичные меры по укреплению трудовой и производственной дисциплины, ответственности, замена части явно неспособных руководителей, борьба с алкоголизмом и т. д., бесспорно, оказали положительное влияние на развитие советской экономики. Удалось приостановить процесс падения темпов экономического роста и снижения эффективности общественного производства. В 1983-1986 гг. темп прироста национального дохода составил, по нашим расчетам, примерно 1,5-2% в год, причем в 1986 г.- даже 3%.
Однако указанные меры могли дать только краткосрочный эффект. На развитие экономики в 1986 г., кроме них, сказалось и увеличение числа «рабочих суббот», сверхурочных работ (часто не оформленных), т. е. влияние экстенсивных факторов. Естественно, что по мере исчерпания действия этих факторов темпы экономического роста должны были снова упасть. Этот процесс начался уже во втором полугодии 1986 г. Он продолжился и усилился в начале 1987 г., когда объем промышленного производства реально (с учетом улучшения качества продукции в результате введения госприемки) снизился, по нашим расчетам, примерно на 1-2% в результате сокращения основных производственных фондов и негативного влияния «узких мест» в экономике (особенно на железнодорожном транспорте).
Подведем итоги. Нынешние споры вокруг экономической политики во многом напоминают споры конца 20-х годов. Это, конечно, не случайно. И тогда были, и сейчас есть сторонники «силового» и «культурного» решения наших экономических проблем. Мы старались показать на реальных данных результаты «силового» подхода с точки зрения эффективности общественного производства. Вывод нам кажется однозначным: такой подход не имеет перспектив. Он имел определенные шансы на успех (но какой дорогой ценой!) в условиях наличия огромных резервов труда и природных ресурсов. Сейчас таких резервов у нас нет. Следовательно, лишь радикальное изменение хозяйственного механизма, предусмотренное решениями XXVII съезда партии и подтвержденное XIX Всесоюзной партконференцией, кардинальное совершенствование методов планирования, придание ему подлинно научного характера с использованием реальной статистической информации могут обеспечить долгосрочные сдвиги в динамике эко-номических показателей. Такая задача уже ставилась многими экономистами и государственными деятелями в конце 20-х годов. Тогда мы отступили перед трудностями ее решения. Теперь ее надо решить во что бы то ни стало. Предпосылки для этого определены курсом партии на революционное обновление нашего общества. Нужно их воплотить в практику общественного развития. Альтернативой является застой и даже суженное воспроизводство, ухудшение уровня жизни населения, ослабление позиций социализма на международной арене.

Общая характеристика экономического роста

Определение 1

Экономический рост является категорией, которая показывает общие тенденции положительного или отрицательного изменения развития экономики страны.

Длительное время в СССР большая часть ресурсов, нанося ущерб интересам населения, расходовалась на армию, военно-промышленный комплекс, что оставило негативный след на экономике страны. Между тем, увеличение продукции военной промышленности способствовало приросту национального производства. В результате политики СССР, на сегодняшний день наша страна является ведущей мировой державой с ядерным оружием.

В СССР грамотно проводилась активизация трудовых ресурсов с помощью пропагандистских мероприятий во всех уровнях – от трудовых коллективов до всего населения страны. Движущая сила развития экономики в СССР – это социалистическое соревнование, которое создавалось властями для повышения сознательности и патриотизма всех слоев трудящихся с целью в дальнейшем стремительного экономического развития, повышения производительности труда, эффективности производства. Заинтересованность в трудовых результатах отдельных личностей и всего коллектива стимулировала повышение производительности и увеличение производства продукции не только на отдельно рабочем месте, но и в общественных масштабах. Таким образом, практически все население было занято, однако, моральный и физический износ основных фондов составлял более десятка лет, из-за чего приходилось работать посменно (в 2-3 смены). Советские власти смогли убедить почти весь союз в том, что это является единственным вариантом для его подъема из упадка.

Свои результаты проводимая политика принесла уже в 60-е годы 20 века, когда в СССР производилось больше железных, марганцевых, хромовых руд, угля, цемента, сельскохозяйственной техники, тепловозов и электровозов, чем в любой другой стране. Подобный рост происходил за счет увеличения численности и квалификации работников, а также за счет повышения мощностей предприятий, т.е. увеличения количества оборудования. При этом технологическая база не изменялась. Результатом этого являлся неизменный уровень выпуска продукции на одного работника.

В дальнейшем стало понятно, что одних пропагандистских действий недостаточно, было необходимо создавать материальные стимулы, именно поэтому приоритетным стало совершенствование хозяйственного механизма.

Теоретические дискуссии происходили в экономической науке, на производствах проводились хозяйственные эксперименты. Подобные исследования позволили выделить главное направление изменения хозяйственного механизма – применение арендного метода организации производства. Аренда характеризовалась разгосударствлением экономической системы, позволяла трудовым коллективам, при сохранении юридических прав государства на производственные средства, становится полноправными владельцами готовой продукции. Они в праве были беспрепятственно заключать договоры о ценах со своими партнерами, о сроках поставок, объемах продукции. Данная ситуация способствовала созданию реальной основы для становления и развития нового вида хозяйствования – рыночной экономики.

Однако арендный метод хозяйствования не оправдал своих ожиданий, т.к. в начале 90-х годов в СССР, а после его распада и в России, проводилась всеобщая и полная приватизация государственной собственности. Стремительный переход от государственной к частной собственности и ваучерный (бесплатный) метод обернулись для национальной экономики и общества в целом рядом последствий:

• Снижалась эффективность использования основного и оборотного капитала;
• Сводилась к нулю макроэкономическая управляемость национального хозяйства;
• Резко снижались инвестиции;
• Увеличивался спад производства.

В итоге экономическое положение СССР отразилось на России:

• Большой разрыв России с западными странами в развитии социально-экономической сферы;
• Технический застой производства;
• Затратный характер производства;
• Зависимость страны от уровня цен нефти на мировом рынке.

Этапы экономического развития СССР

Замечание 1

В СССР, период существования которого длился не одно десятилетие, сменилось несколько как политических, так и экономических режимов. Поэтому выделяют этапы развития экономики СССР:

1. Экономика в 20-30-х годах;
2. Экономика СССР довоенного периода;
3. Экономика СССР во время Войны;
4. Восстановление экономики после войны;
5. Экономика СССР в период хрущевской оттепели;
6. Экономика СССР в период брежневского застоя;
7. Экономика СССР в период Перестройки.

На первом этапе возникает новая экономическая политика, предоставляется свобода производителям для спокойного налаживания производственных процессов, оказывается помощь крестьянству, возникает свободная торговля, поддержка статуса Государственного банка, становление государственной валюты. Данный этап в целом характеризуется краткосрочным скачком в индустриальное общество из аграрного.

В довоенной экономике преобладает государственное производство, отсутствует частная собственность. основная задача такой экономики - это индустриализация. В данном периоде вводится система прописки и паспортов, запрещается увольнять рабочих, проводятся многочисленные меры в области трудовой дисциплины. Развивается экономическая сфера.

В третьем периоде развития экономики СССР вся экономическая система переводится на производство техники для армии, имеет место тоталитарный режим, существует необходимость в экономическом развитии.

Послевоенная экономика характеризуется очередным скачком, вызванным рядом факторов: большим объемом репараций от Германии, использованием труда германских военнопленных, созданием совета экономической взаимопомощи в 1949 году. Внутри страны происходили принудительные займы, мобилизовалась экономика и осуществлялся обмен товарами.

В период хрущевской оттепели основной задачей правительства было повышение уровня развития сельского хозяйства. В это время развивались атомная и космическая сферы, а также химическая промышленность.

Следующий период характеризуется двоякой стабильностью и увеличением благосостояния населения. Строится большое количество домов, экономика страны стабильна, при этом рост отсутствует.

Завершающим периодом развития экономики СССР является время Перестройки. На данном этапе осуществляется переход к рыночным отношениям, налаживаются отношения с западными странами, рассматривается частное предпринимательство.

История экономики: учебное пособие Шевчук Денис Александрович

8.1. Экономическое развитие СССР в предвоенный период

«Великий перелом» конца 20-начала 30-х гг. привел к формированию в СССР особой социально-экономической системы, получившей название «государственного социализма».

Характерные черты экономики «государственного социализма»:

Формальное обобществление труда и производства;

Полное огосударствление производства;

Ликвидация частной собственности;

Тоталитарный характер государства;

Однопартийная система.

Экономика «государственного социализма» со свойственной ей административно-командной системой управления способствовала становлению своеобразного типа воспроизводства. Его главная задача – форсированная индустриализация народного хозяйства – решалась ускоренным развитием промышленных средств производства за счет всех остальных сфер экономики. Производство средств производства, в свою очередь, было направлено прежде всего на развитие военного потенциала, необходимого для «выживания» нового строя, его противостояния капиталистическому окружению, а также для оказания помощи возможным революционным выступлениям рабочего класса Запада. Такая ориентация вполне соответствовала традиционному для страны мобилизационному типу экономического роста со всеми присущими ему признаками, а именно – преобладанием политических факторов над экономическими, увеличением бюрократического аппарата, усилением эксплуатации собственного народа, существованием системы компенсаций.

В 30-е гг. принципы директивности и централизма в планировании стали преобладающими. Вместо 50 отраслей (как в годы первой пятилетки) на 1933–1937 гг. детальные планы получили 120 отраслей промышленности. Другой отличительной чертой этого периода стало снижение темпов индустриализации, среднегодовые темпы прироста промышленной продукции определялись в 13–14 % при опережающих темпах роста производства предметов потребления. Кроме этого началась разработка заданий по освоению новой техники и технологий. В плане появился раздел технико-экономических показателей. Планировалось расширение сети научно-исследовательских институтов, подготовки научных кадров. Вместе с тем второй пятилетний план закреплял практику хозяйствования, сложившуюся в годы первой пятилетки. Он ориентировал экономику на количественный рост, не уравновешивая материальные и денежные потоки. Финансовый баланс страны, разработанный Госпланом, представлял собой не государственное задание народному хозяйству по объему и скорости оборота денежных ресурсов, а «обсчет» в денежном выражении уже сформированных расходов на капиталовложения, рост оборотных средств и т. д. Вторая пятилетка отличалась от первой более высоким уровнем выполнения плановых заданий, хотя по натуральным показателям и этот пятилетний план не был выполнен. Национальный доход увеличился в 2,1 раза, валовая продукция промышленности – в 2,2; сельского хозяйства – в 1,5 раза. Более 80 % промышленной продукции в 1937 г. было получено с новых или полностью реконструированных предприятий.

Третий пятилетний план продолжал линию на детализацию и конкретизацию планирования, дальнейшее расширение его объектов. Возрос масштаб работ по составлению материальных балансов, причем их разработка велась методом многовариантного планирования. На 1941 г. впервые был составлен подробный технический план, предусматривавший конкретные мероприятия по ускорению технического прогресса в ведущих отраслях промышленности. Объектом плановой работы становилась деятельность научных учреждений. В этом пятилетнем плане намечалось значительное повышение производства на душу населения, рост технической вооруженности народного хозяйства и производительности труда, соблюдение эффективной пропорциональности в экономике. В соответствии с международной обстановкой значительные средства планировались на укрепление оборонной мощи страны. За три года пятилетки удельный вес расходов на оборону в государственном бюджете вырос с 18,6 % до 32,6 %. Третий пятилетний план вновь предусматривал первоочередное развитие тяжелой промышленности. Особое значение получала химическая промышленность, не случайно сама пятилетка получила название пятилетки химии и специальных сталей. Однако выполнение третьей пятилетки грубо нарушалось, а начало войны оборвало ее реализацию.

Главным итогом предвоенного развития СССР стало его превращение из крестьянской страны в мощную индустриальную державу, занявшую второе место в мире после США по объему национального дохода и выпуску промышленной продукции. Бесспорно, что в мобилизации материальных и трудовых ресурсов на коренное преобразование экономики огромную роль сыграло планирование. Но, как показала практика, пятилетний план так и не стал основным звеном в системе планирования, поскольку объективная логика развития народного хозяйства оказывалась в противоречии с установками партии в каждый конкретный период. Экономика страны продолжала испытывать объективно существующие циклы и колебания. А это не соответствовало стремлению руководителей страны заложить в пятилетние планы принцип постоянного и неуклонного роста производства, якобы присущего только социалистической экономике, что приводило к неизбежному волюнтаризму при решении хозяйственных задач.

Опережение реальных условий экономического роста в угоду политическим интересам требовало поиска дополнительных источников финансирования.

Источники финансирования индустриализации СССР:

1. Традиционные:

Доходы от лёгкой промышленности;

Экспорт сырья и продовольствия;

Доходы от сельского хозяйства.

2. Нетрадиционные:

Энтузиазм трудящихся (стахановское движение);

Конфискационное налогообложение частных предпринимателей;

Ограничение потребления (рост цен, принудительные займы);

Труд заключённых (система ГУЛАГа).

Действие мобилизационной системы проявилось и в попытках государственного контроля жизни всего населения. В конце 1932 г. была введена система внутренних паспортов и прописки, ограничивающая свободу передвижения людей. Было объявлено о запрете на увольнение рабочих по собственному желанию, принят ряд законов, направленных на укрепление трудовой дисциплины. С августа 1929 г. вводилась так называемая «непрерывка» – четыре дня рабочих, а пятый – выходной, который приходился на любой день недели. Отменена она была лишь в 1940 г. Практически все население было вовлечено в идеологизированную систему, находящуюся под контролем партийно-государственной номенклатуры.

Ускоренное индустриальное развитие, а также присоединение в 1939 г. Западной Украины и Западной Белоруссии, а в 1940 г. – прибалтийских государств, Бессарабии и Северной Буковины содействовали значительным изменениям в структуре экономики. В стране было создано мощное угольно-металлургическое производство на Урале и в Кузбассе, начал осваиваться новый нефтедобывающий район между Волгой и Уралом («Второе Баку»), были проложены новые железнодорожные магистрали, на присоединенных территориях создавались крупные промышленные и земледельческие хозяйства. Начавшаяся война в Европе выдвинула на первый план проблему вооруженных сил. Однако в ее решении были допущены серьезные ошибки, связанные в том числе с советско-германскими отношениями, с кадровой перестройкой в армии и с ее техническим оснащением, которые привели к просчетам, особенно в начальный период войны.